И тут же укоряю себя за глупое проявление материнской ревности. Ему всего лишь два года, он многого не понимает. Его привезли туда, где вкусно кормят и куча интересных игрушек, его никто не обижает — больше ему ничего не нужно. Наверняка ему сказали, что мама скоро придёт. Два года — возраст гибкий, дети готовы всё сказанное принимать на веру. Он просто спокоен, он насколько мал, что верит всему, что говорят взрослые. Даже если эти взрослые — его враги.
Смотрю на своего сына и всё-таки не могу удержаться от слёз, а затем незаметно поднимаю глаза на спокойно поглощающего обед Кая. Надеюсь, у него был очень веский повод поступить так, как он поступил.
— Прощайся с мамой, — говорит голос, и Миша снова машет ладошкой:
— Пока-пока.
Видео застывает на куске стены. Обои в голубую полоску. Снова они. Где я могла их видеть? А в том, что я их где-то видела, не может быть никаких сомнений. И тут же мысли переключаются на обладательницу голоса за кадром. Тембр молодой, но явно не подростковый. Скорее, голос как у женщины слегка за тридцать пять. Может, чуть-чуть за сорок.
Наш мальчик любит дам постарше?
— Кто она? — отставляю тарелку в сторону. Аппетит пропал окончательно.
— Кто — она? — интенсивно пережёвывая, переспрашивает Кай, либо действительно не понимая, о ком идёт речь, либо виртуозно прикидываясь.
— Мэри Поппинс моего сына. Кто она? Твоя любовница? Подельница? Или её ты тоже держишь прикованной к кровати?
— А если любовница, то что с того? Ревнуешь? — запальчиво, совсем по-пацански.
— Да мне плевать, в кого ты засовываешь свой отросток, я хочу знать, с кем находится мой ребёнок! — выпаливаю чересчур агрессивно и ругаю себя за несдержанность.
Но его, похоже, мой тон только забавляет:
— А врать нехорошо. Сына ты тоже обманывать учишь? — вытирает рот салфеткой и небрежным комком бросает её на пустую тарелку. Мгновение — и в его руках оказывается неизменная пачка сигарет. Словно из ниоткуда.
Если его убью не я, то его угробит никотин.
— А в чём состоит мой обман? По-твоему, мне плевать, с кем сейчас Миша?
— Нет, здесь ты сказала правду, а вот в остальном… — он глубоко затягивается и машет кистью, туша спичку. — Отросток? Всё равно в кого? Кажется, кто-то лукавит.
Складываю руки на груди и откровенно нарываюсь:
— Помешанный на своём члене ублюдок.
— Истеричка, — в тон мне ровно парирует он, и уголки губ едва заметно взмывают вверх.
Вытянув длинные ноги в драных на коленях джинсах, Кай откидывается назад, упираясь локтями в мягкий напольный ковёр.
Когда он такой: расслабленный, игривый, он кажется обычным молодым парнем, красавчиком и балагуром. Но когда в его глазах пляшут черти, он превращается в совсем другого Кая.