Леткин вопрос вышибает воздух из лёгких. Я даже глаза открываю. Лео не корь и не свинка. Мне даже оскорбительно думать о нём в подобном ключе.
— Лет, давай мы не будем это обсуждать, — наконец-то у меня прорезается твёрдый голос.
Она меня всё же разбудила. Веки тяжёлые, воспалённые. Голова раскалывается. Во рту сухо. Это ещё вчерашнее шампанское.
А ещё, как унылый знак вопроса, просыпается чувство вины. Сашка Ландау. Не надо было раздавать авансы.
С другой стороны, я живая! Не могу сидеть в башне и ждать, когда приедет принц на белом коне.
— Ну, как знаешь, — обижается Летка, — хотела как лучше, а ты как всегда. Как надумаешь Ландау бросить, сообщи. Пойду утешать.
Она отключается, а я какое-то время сижу с телефоном у уха. Она серьёзно? Саша ей нравится, а я не заметила? Или она сказала это от досады и обиды? У Летки так бывает: слишком тонкая грань между правдой и сарказмом.
Но если ей действительно нравится Ландау, то готова ли я легко и непринуждённо его уступить лучшей подруге?
Прислушиваюсь к себе. Чёрта с два! Это какое-то иррациональное чувство: с одной стороны, Сашка вроде бы мне и не нужен; с другой стороны, всё внутри противится отказаться от него с лёгкостью. Я всё же… привыкла к нему, привязалась по-своему? Видимо, так. И это сложно, невыносимо сложно — решать задачи личного характера.
Утешает одно: сегодня вечером у меня поезд. Я цепляюсь за эту мысль, как обезьяна — за лиану. Понимаю: это не решение проблем, а возможность улизнуть, оставить позади себя неразбериху, надеясь, что проблемы рассосутся сами по себе, хотя так не бывает.
Контрастный душ, дыхательная гимнастика и упражнения на растяжку. Снова придётся возобновить занятия: последние полгода я забросила спортзал из-за нехватки времени. Скоро сессия. А я ещё и подрабатываю.
Нет, я не пошла учиться в консерваторию, хоть и об этом мечтала мама. Слишком остро я жила музыкой и много переживаний у меня связано со звуками.
Мама сильна, а я сильней — настояла на своём. Пошла в институт культуры — осваивать библиотечное дело. Книги — моя вторая страсть. А может, даже и первая. Сейчас и не понять, когда полюса сдвинулись.
Я потянулась к тумбочке и вспомнила о тюльпанах. Слегка привядшие, они всё же смотрелись хорошо.
Я поставила их в воду. Отойдут. Жаль, радовать глаз будут недолго: скоро уезжаю.
— Таня, — стучит в дверь мама, — ты проснулась? Завтракать пора.
Время критическое. Летка всё же молодец — разбудила. А то бы лишних вопросов не избежать.
— Да, мам, уже иду, — отзываюсь, прихорашиваясь у зеркала.
Мать негромко, но настойчиво тарабанит в дверь.