Может, виной тому четыре сестры. Уж кто-кто, а дети точно не виноваты, что их отец — кузнечик, так и не сумевший ужиться надолго ни с одной женщиной. Любил ли он своих жён — неизвестно, а детей — да.
Уже в машине на Лео навалился откат. Зачем он брякнул про невесту? Ведь ничего у него нет и в помине. И нужно что-то срочно придумать, найти кого-то на эту роль. Хоть бери и возвращай Ирину.
Впрочем, не поздно. Один звонок — и она изобразит что угодно. Правда, Ира как раз подпадала под категорию, которая не устраивала отца: длинные ноги и не очень высокие умственные способности. Но он с ней не математические задачки в постели решал, а поэтому особо не заморачивался и не задумывался о глубине интеллекта девушки.
Об этом можно подумать завтра. Лучше переспать с мыслью и собраться с духом. На свежую голову всегда приходят вполне приемлемые решения проблем.
Он вернулся домой под вечер, истерзанный чувством вины. Дома Эль — одна в чужой квартире, а он даже не позвонил ей за целый день. Духу не хватило, наверное. А может, не готов был к разговору.
Зато он продумал, как им ужиться вместе — раз, решил проблему с её охраной — два. И завтра они поедут и заберут вещи из общежития — три. Всё по очереди. Последовательно. Если они будут осторожны, ничего не случится.
Лео открыл дверь своим ключом. Тишина. На какой-то страшный миг ему показалось, что Эль удрала. Его даже дёрнуло, как током. А потом мозг медленно, но уверенно, отогнав панику, вернулся назад.
Она хорошая девочка и не сделает этого. К тому же в его нежилой квартире пахло едой. Удивительно. Она всего несколько часов здесь, а уже сумела неуловимо изменить даже воздух.
Лео не зовёт её по имени. Крадётся почему-то на цыпочках. Может, потому что чувствует. Он заглядывает во все комнаты, но нигде не находит Эль. Тревога снова просыпается в нём, стискивает сердце и отпускает, когда он заходит на кухню.
Таня спит за столом в кухне. Голова лежит на тонкой руке, пальцы разжаты беспомощно. Хочется оставить поцелуй в самом центре полураскрытой ладони. Лео так бы и сделал, но Эль открывает глаза.
— Прости, — голос у неё сонный, взгляд — тоже. Она морщится, сжимая и разжимая пальцы. Отлежала руку.
— Пахнет вкусно, — сглатывает он шумно. Но ему не хочется есть. Не настолько.
Это голод немного другого толка. Она… красивая невыносимо. Домашняя. Родная. Далёкая звезда, что по какой-то дикой случайности приземлилась наконец-то рядом.
Лео знавал её разной. Как-никак, а они дружили, общались. Она была единственной, кому он, не задумываясь, мог выложить всё, что на душе. Положить ребёнку на плечи груз, что мешал, саднил и просился наружу, чтобы она пожалела. Провела рукой по щеке или взъерошила волосы.