– Но матушка, есть ведь еще одна проблема. Элеарин категорически против, чтобы я женился и особенно – заводил детей. Она уже не один раз намекала, что желает видеть меня в качестве духовного служителя. Я и сейчас смог приехать только потому что согласился последовать с инспекцией вар Лойноша.
Валлар все же попытался предложить аргументы “против”. Жениться, понятное дело, не хотелось – ведь жена будет отнимать драгоценное время, которое можно с пользой потратить. На чтение и анализ донесений, например. Или организацию работы очередного пришедшего в расстройство департамента или министерства.
– И что, ты сам разве хочешь стать монахом? – парировала матушка. – Что-то я не припомню за тобой особого религиозного рвения. Тут ты скорее как твой отец – прагматичен и всегда готов использовать чужие суеверия к своей пользе.
– Матушка!
Джаноцца подняла руку, пресекая дальнейшие возражения.
– Если Элеарин так боится, что ты будешь конкурировать с ее сыном, и готова упечь тебя в монастырь, то это на самом деле развязывает тебе руки в выборе невесты.
Валлар приподнял бровь в немом вопросе.
– Если ты женишься на принцессе из другой страны или на девушке семейства тонов, то твои притязания на трон станут более заметны. Но если ты возьмешь женой девушку из варов, то наоборот, притязания уменьшатся. Ведь вары – второе сословие, и брак будет если не мезальянсом, то все одно не равным.
– Причем неравным как раз для девушки. Ведь отец так и не дал мне приставку к имени. Я не тон Артанн, а всего лишь Танн, – уточнил Валлар.
– Вот, ты и сам видишь это. А пока ознакомься с генеалогией самых подходящих родов.
И мать выложила перед Валларом несколько книг. Одну из них он уже видел. Такую же принес Хассель еще вчера, после визита в библиотеку монастыря. “Генеалогия и родственные связи рода вар Зения и императорского дома вар За’арвия”. Последнего императорского рода предыдущей эпохи.
– Хассель! Так что ты выяснил по тому вопросу? – позвал он дворецкого.
Эта девчонка, “просто Джой”, напомнила Хасселю его собственную младшую сестру. Такая же наивно-невинная и при этом не забывающая выторговать для себя все самое интересное.
Едва только они договорились, как она потеряла к нему всякий интерес и вернулась к переписыванию свитка.
Хассель сделал пару шагов от стола, развернулся и собрался было уже юркнуть в проход между стеллажами, как в спину ему донеслось нежным девичьим голоском:
– Если пойдешь в деревню, возьми в аптеке мятных пастилок от кашля.
Басти обернулся.
– Я не болею!