Да уж, с младшим Маршаллом нельзя ходить в разведку. Старший же сидит насупленный на диванчике для посетителей и теребит стопку журналов.
— А комиксов нет?
Я удрученно вздыхаю, качаю отрицательно головой и даю им на растерзание свой телефон, в котором записаны столетние игрушки-расслабушки, а сама навостряю уши в сторону кабинета.
— Чего ты их дергаешь? Пусть побесятся. Ты, как наш отец, — Маршалл распекает братца, а я вслушиваюсь в интонации его голоса, сравниваю, как он говорит с родными и как с подчиненными. Как будто мне больше заняться нечем, ну честное слово.
— Дисциплина в первую очередь.
— Ой, да брось.
— Слушай, Сол, ты хоть понимаешь, что подрываешь мой авторитет своими подарками?!
А вот в моих глазах авторитет господина Медведя поднялся сразу на несколько пунктов. Мужчина и дети. Дети и мужчина. Этот набор почему-то всегда вызывает неслабый отклик в женских сердцах и моё, накачанное кофеином под завязку, увы, не исключение.
— У парней должно быть детство, Цезарь. Ты сам был таким, помнишь?
Цезарь?! Серьёзно? Матерь божья, где вас таких делают?!
— Так, парни, ну что вы насели на мисс Сайверсон. Верните ей телефон, мы едем обедать, — когда Медведь Маршалл в сопровождении брата покидает своё логово, дети с криками «Ура, едем в кафе», едва не запрыгивают ему на голову. Мило-то как. Ну всё, сейчас расплачусь. — Прошу прощения, Меган, — он кивает в сторону галдящих племянников и закатывает глаза, мол, ну дети, что с них взять. — Сегодня меня уже не будет. Закончите с колонкой, можете идти домой.
Какой он всё-таки чудесный! Я лишь глупо хлопаю мокрыми от умиления глазками и чувствую себя дурой. Даже спасибо не сказала, не попрощалась толком ни с кем. Вот курица.
— Тётя Мэгги хорошая. Она мне нравится, — слышится из коридора писклявый голос мелкого, и я сникаю ещё больше.
Спасибо, малыш, кажется, нравлюсь я здесь только тебе.
Самое лучшее, что я могу делать промозглым утром выходного дня ровно в семь — это выгуливать соседскую собачку. Нет, не визажистки, а старушки напротив — у неё периодические приступы ревматизма и она в эти дни не выходит из дому (кстати, с визажисткой мы делаем это по очереди. Хоть какой-то плюс). Бедная Берта такая же старая, как и её хозяйка: подслеповатые глазки, местами свалявшаяся, давно не стриженая шерсть и недержание до кучи — иногда мы не успеваем добежать до улицы, поэтому салфетки и пакетики у меня всегда наготове.
С несчастной собачонки в буквальном смысле сыплется песок — я нагибаюсь каждые десять метров, припевая «Га-га у-ля-ля», потому что забыла плеер, а без него скучная проходочка по парку становится вовсе унылой. Мимо меня стадами проносятся утренние бегуны, а я иду себе, по сторонам не смотрю, всё равно ничего интересного…