— Хорошего дня, Мэган, — он собирается стартовать, а я вдруг понимаю, что пришло время извинений.
— Мистер Маршалл, я должна извиниться, — кричу ему в спину.
— За что же? — Он оборачивается и смотрит на меня бесконечно удивленным взглядом. Может, не помнит? Зря я всё это затеяла, чует моё сердце.
— За то, что назвала вас напыщенным индюком и что сказала, что лучше лягу под поезд. Нет, я имею в виду, я всё равно под вас не лягу, и под поезд не лягу тоже. И вообще, хоть вы и крупный мужчина, сравнивать вас с поездом было… Ой, чёрт! — куда меня вынесло? Мозг отключился и перестал отвечать на сигналы, помогите.
— Я вас понял. Извинения приняты, — однако Маршаллу мой монолог, видимо, показался забавным. Он смеётся одними глазами, сдерживая улыбку. Весело ему, как же!
Он, наконец, уходит и, ускорив шаг, исчезает за поворотом. Я могу выдохнуть и от души шмякнуть себя по лбу. Этот день я назову Днём самобичевания, потому что до самого вечера буду прокручивать в голове этот диалог и изумляться своей тупости.
— Давайте провожу вас, — Соломон Маршалл нагоняет меня на втором круге, и я становлюсь, как вкопанная, пока Берта не дёргает поводок.
Так. Так-так. Сейчас главное дышать и попытаться не свалиться в обморок. За что боролась, на то и напоролась. Как же я мечтала провести хотя бы полчаса личного времени в его компании, но, чёрт возьми, я представляла себя в красном платье с бокалом вина и томным взглядом из-под опущенных ресниц, но не в этом старом тряпье с вытертой на заднице «Хелло, Китти», не с двумя прыщами на подбородке, не с пучком немытых волос на затылке и не в компании старушки Берты, которая вьётся у его ног, отчаянно перетягивая внимание на себя (женщины, такие женщины!).
— Расскажите о себе, — говорит мистер Маршалл, пока мы идём по центральной улочке парка, словно семейная, не чуждая активному образу жизни парочка, выгуливающая свою живность. Ох, уж эти ассоциации, не доведёте вы меня до добра.
— Ну-у, Мэган Сайверсон, двадцать шесть лет, — начинаю я, как на собеседовании.
— Ваше личное дело я уже видел. Есть у вас сестры, братья, племянники? Мои вам всё уже, наверное, разболтали?
Что ему надо?! Он улыбается, а я бросаю в каждого встречного прохожего взгляды, в которых читается мольба о помощи. Что вообще происходит?
— Моя мама — инструктор по йоге. Ну, вы представляете, Хари Кришна, «Ом» по утрам, благовония, лекции по тантрическому сексу, — я закатываю глаза, вспоминая, этот сумасшедший дом, — а папа, он бывший сотрудник госбезопасности, понимаете да, как плохо у меня было с парнями?