— Оплатите мне химчистку, — как назло, он остаётся абсолютно невозмутимым, продолжая тыкать в смартфон.
— Ещё чего! Вы ничего не докажете. Всё, что вы скажете, будет использовано в суде против вас! — от неожиданности ляпаю я и густо краснею. Щёки горят и я надеюсь, что под слоем штукатурки этого не видно. Козлина поднимает взгляд и глядит на меня исподлобья, на лице его возникает какая-то плотоядная ухмылка. Мне становится не по себе. Он меня сейчас сожрёт.
Лифт коротко звякает, оповещая нас о том, что мы прибыли на долгожданный сорок пятый. Звякает ещё, но дверей не открывает. Гаснет свет.
— Упс, — только и могу произнести я сквозь гул нарастающей паники, закладывающей мне уши.
— Хм. — Слышу короткий смешок и вжимаюсь спиной в стенку лифта.
Только сейчас до меня доходит, что я заперта в тёмном, наглухо закрытом помещении с незнакомым мужчиной, к тому же, недружелюбно настроенным. Надеюсь, хотя бы камеры работают.
— Самое время поговорить о судебных издержках, мисс, — его лукавое лицо, подсвеченное экраном смартфона, исчезает в темноте.
— О каких таких издержках? — заикаюсь я, не сразу понимая, что он вроде как шутит.
— О судебных, — Он меня за дурочку держит?! Я то потею, то дрожу, то краснею, да что же это такое?! Состояние, будто меня по этим зеркальным стенам возят, как щенка. Достало. Соберись, тряпка, прекрати мямлить!
— Послушайте, мистер, отстаньте от меня, — шиплю из своего угла, как кошка. Проклинаю своё капризное решение поставить его на место и отыграться за своё плохое настроение. Проигравшей здесь, похоже, буду я.
— Я к вам ещё не приставал. А вот вы…
— Я? На что вы намекаете?! Что я вас домогалась?! — не понимаю, что творится в моих мозгах, если я несу такую беспросветную, двусмысленную чепуху. На моё спасение лифт раскрывает двери и я выбегаю из него так, будто из пасти хищника вырываюсь. Несусь в сторону уборных, чтобы прийти в себя и заодно вернуть на лицо потерянный слой пудры, несмотря на то, что жутко опаздываю. В таком состоянии мне на рабочем месте делать нечего. Вот же засранец! Давно меня так не выбивали из колеи.
Когда я, наконец, крадучись, проникаю в офис, то слышу из конференц-зала знакомый голос. Меня начинают терзать смутные сомнения. Сомнения перерастают в волнение, а волнение в ужас, когда в проеме распахнувшейся двери я вижу этого лифтового маньяка.
— Я — Соломон Маршалл и на ближайшие пару недель я становлюсь вашим непосредственным руководителем, — звучит, как смертный приговор.
Меня вталкивают в конференц-зал. Он смотрит на меня, я на него. Нет, увы, ни искры, ни бури, ни безумия. Я уволена. Однозначно.