— Спасибо. Так ты скажешь, что за повод?
— Э-э-м. Через час у папы состоится судебное заседание для… вынесения приговора, — крайне неохотно отозвалась я, осторожно наблюдая, как челюсть Германа напряглась при упоминании моего отца.
— Понятно, — процедил мужчина.
— К обеду я должна буду вернуться, — с кивком головы пояснила я. — А что насчет вас? Костюм сидит просто потрясающе, — прикусив губу, я прошлась восхищенным взором по крепкому телосложению босса и издала горький вздох. Слишком хорош, черт подери.
— Ты уверена, что это хорошая идея? Тебе обязательно присутствовать на слушании? — спросил Герман, лениво держа в руке вилку и даже не помышляя притрагиваться к завтраку, который я старательно готовила для него.
— Ваша еда остынет, — пробормотала я, намеренно уклоняясь от его вопроса.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — с нажимом задал вопрос во второй раз.
— Позволить завтраку остыть? Нет, — сказала, пытаясь уйти от темы разговора.
— Лера. Не играй со мной в игры, — прорычал мужчина. Он смотрел на меня горящими глазами, сжав в пальцах столовый прибор.
— Герман Давидович, я не думаю, что сейчас уместно говорить об этом, — выразилась четко, повернувшись спиной к кухонному островку. Быстро двигаясь, занялась уборкой беспорядка, который навела во время процесса приготовления фриттаты.
— Серьезно? Плевать. Я хочу говорить об этом, — с возмущением отрезал Ермолов.
С неожиданной скоростью он подорвался с места, оказавшись рядом и пожирая меня сумасшедшими взглядом. Глядя с вожделением, гневом, беспокойством, печалью, виной.
— Мне не нравится, что ты пойдешь туда и встретишься с этим… человеком, — Герман абсолютно точно не хотел называть моего папу именно «человеком», придумав для него более красноречивое описание.
— Я его дочь, — запротестовала я.
— Он — жестокий пьяница, — без всякой необходимости напомнил Ермолов, как будто я не знала этого о своем собственном отце.
— Он будет находиться под стражей, Герман, — произнесла, интонацией акцентируя его внимание на том, что обратилась к нему неформально, с надеждой, что этот маневр произведет отрезвляющий эффект.
Ермолов издал фыркающий звук, демонстрируя недоверие моим словам.
— Я вполне способна справиться с отцом. Я делала это всю жизнь, — не прекращала настаивать, раздражившись тем, что брюнет так сильно перегибал палку и вмешивался в мои семейные отношения.
Он глубоко вздохнул, покачал головой, но все же отступил назад. Я почувствовала, как меня захлестнула волна облегчения, потому что больше не требовалось спорить с ним.
— Мне пора, — пробурчала, пройдя мимо Германа к выходу из кухни.