Он великолепно знал женское тело, четко представлял, за какие ниточки нужно потянуть, чтобы я забилась в предоргазменных конвульсиях. Не выразить словами, насколько трудно мне было сосредоточиться на чем-либо, кроме как на его талантливых пальцах.
Я почувствовала крошечный укус на левой груди совсем близко к нежно-розовому бугорочку. Герман добавил немного боли к блаженству. Именно то, что мне нравилось. То, что заводило больше всего. То, что приближало меня к эйфории с удивительной насыщенностью и динамичностью.
Оргазм нарастал интенсивно тугим узелком внизу живота, заставляя меня извиваться под телом Германа, когда он спокойно посасывал упругую округлость.
— Ох, че-е-ерт, — простонала я, барахтаясь под тяжестью мужчины.
Вскрикнула, когда меня охватил оргазм, не в силах сдержаться. Пришлось ухватиться за запястье Германа, чтобы окончательно не сойти с ума.
Наконец, брюнет оторвался от моей груди и поцеловал в губы, при этом расстегивая джинсы на себе. Я смотрела на него сквозь полумрак и слипающиеся веки, чувствуя себя полностью удовлетворенной им. Хотя знала, что он пришел сюда не только для того, чтобы трахнуть меня пальцами до забвения, и я была полностью согласна со всем, что он хотел, или в чем нуждался.
Я хотела дать ему все, что он попросит.
С удовлетворением наблюдала, как Герман полностью избавился от одежды, после чего снял с меня трусики и отбросил их в сторону. Охваченный возбуждением, он даже не потрудился надеть презерватив на член. Скользнул вверх по моему телу, чтобы поцеловать в сотый раз за эту ночь, и без предупреждения глубоко вошел в меня.
Я издала глухой вздох, когда мое тело приветствовало его пульсирующее, твердое естество. Герман начал с медленного ритма, двигая бедрами и совершая длинные, потрясающие толчки. Мы занимались сексом несколько раз, но сейчас, я уверена, все было по-другому. Ощущалось более остро, ярко, нежно — как будто мужчина отчаянно нуждался в том, чтобы что-то почувствовать.
Мы занимались любовью. Не трахались.
Я наслаждалась его тихим ворчанием на ухо и не могла не задаться вопросом: буду ли думать о Германе, как о своем любовнике, после сегодняшней ночи?
Мое дыхание прерывалось с каждой следующей мощной фрикцией. Я наверняка упаду в обморок от гипервентиляции, если Герман продолжит в том же духе.
И стоило мне подумать, что я больше не выдержу, Ермолов резко схватил меня за ногу, заставив согнуть в колене, подтянул еще выше к своему боку и сбавил обороты. Входил медленнее и глубже. Я дышала тяжело, пытаясь обуздать вихревые чувства. Но едва лишь Герман припал губами к моей груди, сладострастно застонала.