Мужчина в дразнящей манере перекатывал на языке затвердевший сосок, затем слегка прикусил и оттянул розовую кожицу и отправил меня через край в объятия упоения и неги, разлившийся жгучей волной.
Я яростно кончила вновь, издав сдавленный стон и вцепившись пальцами в простыни. Слышала, что дыхание Германа стало затрудненным, ворчливые ругательства — громче, а толчки — небрежными и жесткими. Когда его хватка на моем горле усилилась, мужчина кончил с одним последним движением бедрами и шипением у моего уха, которое больше походило на рычание. Этот звук был одним из самых сексуальных, что я когда-либо слышала в жизни.
Я была почти уверена, что провалилась в сон, находясь внутри плотного кольца его рук, полностью удовлетворенная. Однако с наступлением утра, когда солнечный свет проник через шторы, я лежала на кровати без Германа. Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в хронологическом порядке то, что случилось ночью, и было ли это на самом деле, а не являлось очередными фантазиями.
Я заметила серый свитер, в котором Герман пришел в мою спальню и далее бросил на стул.
Вздох.
Мне не приснилось то, как мы занимались любовью.
Я выбралась из постели. На мне была майка, оставшаяся со вчерашнего вечера. Достала из ящика с нижним бельем чистые трусики, надела свободные пижамные штаны и вышла из спальни, горя желанием поскорее встретиться с Германом.
В квартире царила беспробудная тишина.
Почему Герман оставил меня? Он перебрался к себе, потому что ему было неудобно ютиться на моей крошечной, по сравнению с его, кровати? До сих пор спит? Или… снова ушел?
Морщась от нескончаемого мысленного потока вопросов, я шоркала босыми ступнями по длинному коридору. Проходя мимо приоткрытой двери его кабинета, остановилась, поскольку услышала приглушенный голос брюнета.
Герман выглядел сосредоточенным, разговаривая по Bluetooth-гарнитуре. Сидел за большим столом из темного дерева, на котором однажды трахал меня. Я стояла рядом с дверью, к которой однажды он прижимал меня, и улыбалась, размышляя о том, что с недавних пор кабинет Ермолова занимал особое место в копилке воспоминаний.
Ох, пресвятые угодники.
Мой босс выглядел умопомрачительно в накрахмаленной белой рубашке с закатанными рукавами и парочкой расстегнутых пуговиц сверху. Черные волосы находились в беспорядке на макушке, а щетина скорее перешла в первоначальную стадию бороды. Закончив созерцать внешний вид миллиардера, я, наконец, заметила, что Герман казался очень несчастным, таким не похожим на самого себя.
Что-то определенно случилось во время его отсутствия.