— Опять завел старую шарманку, Егор? — с раздраженным фырканьем Герман появился под арочным проходом. — Почему ты еще здесь?
— Я только рассказываю твоей новоиспеченной подружке о внутреннем устройстве нашей неблагополучной семейки, Герман. Ей полезно знать, — невинно пожав плечами, объяснил шатен. Он задиристо улыбнулся, одну руку засунув в карман кожаной куртки, а второй взял чашку и отхлебнул кофе.
Ермолов-старший пробормотал что-то неразборчивое и направился к кухонному островку, чтобы занять свое привычное место. Егор оттолкнулся бедром от столешницы и плюхнулся на стул рядом с Германом.
Спустя десять минут я подала братьям панкейки с сиропом и налила в высокие стеклянные стаканы яблочный сок.
— Ого, — восторженно присвистнул Егор. — Неужели сегодня на завтрак не будет омлета? Я повторюсь: никакого омлета! Серьезно, чувак, — он пихнул локтем Германа в бок, — я был уверен, что ты питаешься одними омлетами.
— Я человек привычки, — прокашлявшись, язвительно подметил босс и с помощью ножа отрезал кусочек от пышного блина.
— После череды омлетов я, скорее всего, больше не притронусь к ним, — пошутил Егор.
— Я приготовила бы что-нибудь другое, — сказала я ему.
— Перебьется, — вмешался Герман, искоса поглядывая на брата.
Ермолов-младший ухмыльнулся в кулак и кивнул.
— Лерочка, панкейки в твоем исполнении просто чудесны! Возможно, в будущем тебе стоит подумать о том, чтобы открыть собственный ресторанчик?
— Ты не мог бы есть, держа свой рот закрытым? Пожалуйста, — скривился брюнет.
Егор ушел вскоре после завтрака. Герман заметно расслабился, когда его брат переступил порог дома и скрылся за дверьми лифта, широко улыбаясь на прощание.
— …В конце концов, я был прав, — поделился Ермолов, задержавшись на кухне после того, как проводил Егора.
Я отвлеклась от мытья посуды, чтобы выслушать его.
— Насчет чего? — поинтересовалась я.
— Его цели визита. Ему нужно было, чтобы я профинансировал путешествие по Европе.
— Он просил денег?
— Типичный Егор. Я ждал чего-то подобного, — кивнул головой брюнет.
Я не знаю, каково это: иметь братьев или сестер, сводных или родных, младших или старших. Но наверняка Герман любил Егора, потому что он был частью его семьи. Невзирая на разногласия и споры, недопонимания, конфликты и разные взгляды на жизнь, порой мы не можем, — просто не можем — отвернуться от тех, кто нам близок. Наша семья — наша слабость и сила, помогающая двигаться дальше в сложные времена.
— Приходится возвращаться к хорошим воспоминаниям, чтобы держать под контролем желание придушить этого безалаберного придурка, — с тяжелым вздохом Герман сжал пальцами переносицу.