Отличный план. С приключениями же пора заканчивать, тем более Порше я поводила, даже разогналась до восьмидесяти километров в час и оценила шикарный кожаный салон. Его владельца я оценивать не хочу, и сидеть на его коленях тоже нет. И так затянулся момент, я боюсь пошевелиться лишний раз и чувствую, как под блузкой становится жарко и тесно одновременно. Мне не по себе, что чужой мужчина усадил меня на себя и всем видом показывает, что это в порядке вещей. И вообще он хочет познакомиться еще ближе.
— Рано, — он нагловато усмехается, когда я вновь сжимаю ручку. — Лучше мне выбрать момент.
Я сверлю нетерпеливым взглядом боковое зеркало и жду, когда поток машин иссякнет и можно будет открыть дверцу. Я не нуждаюсь в его подсказках и сама прекрасно вижу, что пока можно выйти только под колеса других машин.
— Зачем ты вообще это сделал?! — я не выдерживаю затянувшейся паузы и оборачиваюсь к нему.
Север смотрит на меня с интересом и зажигает легкую улыбку, в которой участвуют лишь уголки его тонких губ. Черт, он все-таки слишком красив! Его можно снимать в бесконечных сериалах, где нет сюжета, а весь зрительский упор делается на обаянии главных актеров. Резко очерченные скулы и пронзительный взгляд, под таким очень легко растаять и начать представлять, как в нем вспыхнут яркие искры, когда он начнет расстегивать пуговицы на блузке одну за другой.
Ниже и ниже...
Черт! Что это?
Так, тормозим и призываем благоразумие! Это из-за чертовой дистанции. Зря я повернулась, теперь между нашими лицами жалкие сантиметры и я чувствую его горячее дыхание на себе.
— Просто так, — мужчина пожимает плечами. — Тебя развеселить.
— Развеселить? Север, аварии не веселят девушек.
— Черт, значит ошибся. Я не умею ухаживать, — он поднимает ладонь и легонько отбрасывает прядку моих волос. — Ты же видишь, как я выгляжу. Я привык, что девушки сами падают мне на колени.
— Оу…
Я теряю дар речи, и, кажется, его это забавляет. Он не отводит глаза и обдает мужской харизмой с ног до головы. Он так самоуверен, что можно отвесить десяток пощечин, но не будет никакого толка. Что такое десять пощечин, против сотни женских стонов? А он их срывал, по порочному эху в глазах видно.
— Ты в моем вкусе, — добавляет он и накрывает широкой ладонью ручку дверцы. — Сексуальна, умна и становишься красивее, когда злишься. Это мое самое любимое.
— Я еще становлюсь опасна.
— Да, я заметил, — он расслабленно кивает и поднимает руку, которую я поранила. — Давай ты будешь царапаться, пока я буду целовать тебя.
Он нажимает на меня и за мгновение перехватывает мой выпад, когда я пытаюсь выставить локти и отодвинуть его от себя. Мужское дыхание становится обжигающим и касается моих губ, он надвигается и запирает меня в замок сильных стальных рук. Всё происходит так быстро, что я начинаю понимать, что к чему, когда наши губы соприкасаются. Он целует меня и тут же углубляет поцелуй, раздвигает мои губы и заполняет языком… и так умело, сладко, медлительно-страстно, что я даю ему эти секунды. Позволяю целовать себя и забываюсь.