В его глазах полыхает огонь из разряда “пошло все к черту!” и его буквально срывает ко мне навстречу. Максим наталкивается губами на мои губы и забирает весь воздух. Весь разум вместе с ним. Меня обжигает его голод, лютый, мужской, который проходит лавиной по моим нервным окончаниям. Так остро и жадно, непозволительно ярко, что нет ни одного шанса оттолкнуть его.
Я замираю. Чувствую как его ладони находят мои плечи, а потом выше, горячей тропинкой по моей шее, он зажимает меня, не давая ослабить то, что происходит между нами. Мне не вырваться и не отступить, да я и не ищу выход.
Вместо этого размыкаю губы, давая ему углубить поцелуй и впервые узнать мой вкус.
Пробую его в то же мгновение, сталкиваясь языками. Он крепкий и тягучий с нотками волнующей неизвестности. Мерцающей откровенности. Неисправимой брутальности. Да, главный тон задает сила, Максим запускает крепкую ладонь в мои волосы и сжимает, заставляя меня наталкиваться на себя сильнее. Он пьет мою взаимность, которую впервые ощутил, и не может остановиться.
Боже…
— Макс, — я прерываюсь первой.
Скребу ноготками по его пиджаку и отклоняюсь. Мне не приходится повторять, Константинов делает над собой усилие, выпуская меня из рук. Он разрывает поцелуй, но не зрительный контакт.
— Если переживаешь за помаду, — он усмехается, но видно, что ему едва удается сохранять марку опытного плейбоя, — то она в полном порядке. Можем продолжать.
Я накрываю пальцами его жесткие губы, которые вновь тянутся ко мне. Но Константинова не остановить так просто, он целует меня в раскрытую ладонь, а потом спускается губами по дорожке вен.
— Ты дрожишь, — замечает он, стреляя глазами.
— Ты тоже.
Огрызаюсь, хотя все-таки смущаюсь, что мое тело так явно реагирует на него. Я совсем потеряла контроль, слышу, как здравые мысли собирают вещи и вот-вот оставят меня до утра.
Как ему это удалось?
Вечер только начался… Я же пару мгновений назад спускалась в зал и даже думать не собиралась, что будет, если позволить Константинову снять с меня платье. Захватить крепкими пальцами язычок молнии и потянуть вниз. Я же чувствую, как он задевает ее, когда проводит ладонью по моей спине.
Какой он с женщиной?
Наедине.
В спальне.
Без договора.
Я сглатываю и отвожу взгляд, решая пересчитать участников музыкальной группы.
— Не смей, — тут же отзывается Максим, он наклоняется, пытаясь вновь поймать мой взгляд в ловушку. — Не отворачивайся от меня, хотя бы сегодня…
— Я не отворачиваюсь.
— А что тогда? Дрессируешь?
— Я не так глупа, чтобы надеяться на твою дрессировку, — я собираю все силы и запрокидываю голову. — Ты закостенелый упрямый экземпляр, Максим. Тебя уже ничего не возьмет.