— Нет, Оскари. Спасибо, что привез. Действительно было интересно, хотя… несколько вонюче, — через силу улыбаюсь я.
В это время дверь с громким стуком захлопывается, словно от сильного ветра. Но кругом стоит полное безветрие…
Мы вздрагиваем и переглядываемся друг с другом. Потом Юрий открывает дверь джипа.
— Оксана, прошу!
После стука двери с нас будто слетает оцепенение. Оскари начинает суетиться, прыгает за руль и пытается казаться веселым. Однако я вижу, как ему неудобно за эту поездку. У нас троих на душе львы скребутся, по крайней мере — у меня точно. Посещение колдуна оставляет тягостное послевкусие, будто сходил на качественный триллер и выходишь из кинотеатра, а сознанием всё ещё остаешься в фильме.
Мотор снова урчит и непонятное существо под тряпками, его захламленный дом, веники под крышей вскоре скрываются за деревьями. Тягостное молчание нарушает Оксана.
— Я видела у него дома пушистую рысь. Большую. Она смотрела на меня янтарными глазами, пока я разговаривала с колдуном. Оскари, разве у вас водятся рыси?
— Конечно вотятся, но у колтуна нет никаких шивотных. На самом теле вы вители не шивотных, а своих внутренних зверей. В каштом человеке скрывается его тух в вите зверя. Я у Вяйнямейнена вител оленя.
— Я лису, — подхватывает Марджаана.
— Борис, а ты заметил своего хомячка? — тут же встревает Юрий.
— Нет, я видел волка. Большого, черного волка. А вы кого видели?
Юрий на секунду задерживается с ответом, будто перебирает в голове образы пострашнее.
— Я видел огромного гризли, могучего, лохматого, свирепого. Такой любого разорвет на своем пути. Не нужно вставать на дороге у гризли — чревато дурными последствиями!
Намекает на себя и меня? Вот как-то ни капельки не страшно. Значит, колдун показал каждому его внутреннюю сущность? Интересно. А чего так улыбается Оскари, когда переглядывается с Марджааной?
— Гризли страшный зверь… Летом. А зимой он впадает в спячку. Пусть сидит в своей берлоге и сосет… Лапу, — я открыто смотрю в темные глаза Юрия.
Если так заглянуть в глаза гориллы, то она приняла бы этот взгляд как вызов. Но человек не горилла, рамки и оковы воспитания сковывают его по рукам и ногам. Правда, иногда внутренняя сущность вырывается наружу, проламывает тонкие стенки напускного миролюбия и тогда этому человеку сам черт не брат. Однако сейчас Юрий отводит взгляд. В том же самом животном мире это означает признание поражения.
— Посмотрел бы я на битву волка с медведем, — бурчит он себе под нос. — Я бы точно поставил на медведя.
— Какой ты кровожадный, Юрий, — замечает Оксана. — Не жалко тебе ради зрелища стравливать двух зверей?