О-о! А вот это я и правда не учла.
— На что это вы намекаете? — возмутилась больше для того, чтобы скрыть растерянность.
— Возможно, это всего лишь реакция на одолу, —добавил драконолорд. — Это тоже своего рода... близость. Но насчет вас я не стал бы исключать никакие варианты.
С каждым словом его тон леденел все больше — и скоро в глазах не осталось ни капли того тепла, которое я видела еще пару мгновений назад. В общем-то понять его можно: он знает о связи Илэйн с Леофом, видит, как увиваются рядом свободные изарды... Честно? Я и сама подумала бы то же.
Но сохранить лицо все же не помешает. Потому я выпятила подбородок и проговорила, ясно отделяя каждое слово:
— Если вам больше нечего сказать, кроме оскорблений, мой лорд, то я прошу вас оставить меня и позволить привести себя в порядок. Надеюсь, вы выяснили все, что хотели?
— О, я выяснил гораздо больше, — Эдмер кивнул. — После завтрака жду вас на южной террасе вместе с Вивьен. Будем знакомиться с драконами.
Он сдержанно поклонился и вышел. В самый удачный миг, потому что кулон на моей груди мелко-мелко вздрогнул и выдал в мою голову сначала страдающий вздох, а затем чуть осипший голос Вивьен.
— Лэйни, доброе утро. Ты помнишь, что сегодня крайне ответственный день? И ты мне нужна! Срочно!
К счастью, пить одолу ей не пришлось: пустынница чувствовала себя вполне нормально. Ее маниакальное желание добраться до Карин прошло — осталась только головная боль, с которой справилась настойка на местном аналоге корня имбиря. А так как настойка была еще и довольно крепкой, к хорошему самочувствию Вивьен прибавилось еще и слегка игривое настроение.
— Надеюсь, ты поможешь мне с этими драконами, — вздохнула она, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале. — Выберу себе самого красивого. Или большого.
Точным движением она подвела правое нижнее веко и выпрямилась, критически оценивая результат своей ювелирной работы. Кажется, от своего страха перед драконами она собиралась отвлечь внимание не только выразительным макияжем, но и не совсем подходящим для утра нарядом.
Сегодня она чем-то напоминала мне Аделин с ее летящими одеяниями и откровенными вырезами — всем тем, что призвано притягивать мужские взгляды. Но пустыннице, так сказать, положение не позволяло пускаться во все тяжкие, поэтому она выкрутилась немного иным способом: полупрозрачными тканями в несколько слоев, что создавали иллюзию прикрытости и вместе с тем оставляли простор для фантазии, когда при ходьбе разрезанная клиньями юбка расходилась, показывая чуть больше дозволенного.