Но если их собиралось более трёх, они начинали вспоминать про свои законы.
Питаться в рамках своей диеты им никто не запрещал, но если они отказывались выйти на работу в период уборки урожая, хозяева давали им полный расчёт:
— Теперь пусть Аллах вас накормит!
«Габриель» был совершенно иным, и он полностью вписывался во все законы местного сообщества.
Мало-помалу он стал осваивать язык страны пребывания, говоря на нём всё правильнее и увереннее. Только хозяин Мода и его дети знали, что для него это родной язык.
Вместе с ним они решали, иногда даже горячо споря, какие ошибки в своей речи он должен исправлять, а какие нужно пока оставлять.
Местные жители до тех пор считали, что румыны — это тоже мусульмане.
Однажды на деревенском празднике один из подвыпивших соседей похлопал Мода по плечу:
— Ты классный парень, Габриель. Жаль только, что ты нехристь, а то я бы выпил с тобой!
Назревал скандал, и все пристально смотрели на Мода и этого забулдыгу.
Но Мод достал из-за пазухи нательный крест:
— Я верю в того же Бога, что и ты. И хотя у нас Пасха и Рождество приходится на разные дни, нам нечего с тобой делить!
Он встал, перекрестился и выпил полный жбан сивухи.
Раздались оханья и аханья всех присутствующих женщин и одобрительные крики мужиков.
С тех пор он стал своим для всех.
Почти для всех.
Охота на него не была отменена, и если бы он, хотя бы раз напившись, объявил, что на самом деле он не «гастарбайтер» из Восточной Европы, а их соотечественник, который решил отомстить «извращенцам в судейских мантиях» за свою дочь, в тот вечер ему бы все рукоплескали.
Зато на следующий день над этой деревней уже летали бы вертолёты, а десяток полицейских экипажей и сотня вооружённых «спецназовцев» перекрыла бы из неё все входы и выходы.
«Первый звоночек» прозвучал, когда Мод решил посетить церковь: он захотел исповедоваться.
Свои грехи священнику он называл иносказательно:
— Я обидел двух грешников, относившихся к моей дочери не так, как полагается взрослым. И я хочу наказать ещё четверых. Нет, всё-таки, троих!
Священник внимательно выслушал его.
— Сын мой блудный! Не должно тебе решать, кому жить на этом свете, а кому умирать! Но прощение перед нашим Господом ты уже заслужил, сократив «свой список» хотя бы на одну душу. Не приходи сюда больше, но не потому, что я тебя гоню. Против тебя ополчились все силы Ада. У них нет рогов и хвостов, зато есть автоматы. И ни святой крест, ни святая вода не остановят их даже на пороге моей церкви.
И Мод понял: этот служитель культа давно его раскусил!
Священник перекрестил его: