После жарких схваток Светловский объявил, что проведет короткую летучку. Сотрудники приняли деловой вид, расселись по местам и внимательно посмотрели на него.
– Константин Терентьич, что там у тебя?
Гудилин, поднимаясь на ноги, прокашлялся.
– Торчу в доме Талдыкиных днем и ночью. Пока ничего.
– Хм-м…. Бандиты должны, обязаны клюнуть на слушок о талдыкинских богатствах. Факт! Продолжай заниматься порученным делом. Появятся самочинные гости, действуй по обстановке.
Худощавый розыскник натянул на голову кожаную фуражку со звездой и вышел из кабинета.
– Антон, Леонид, что у вас там, на базаре? – обратился Светловский к молодым парням.
Отвечать взялся Щербинин. Оправив гимнастерку и проведя руками по штанам-галифе, он проинформировал:
– Мы стараемся, Григорий Иваныч, но пока все впустую…
– Как впустую?! – вскочил со стула Карпин. – А та толстая гражданка! Она ж сказала, что молодуха напротив нее приторговывала какими-то ложками!
– Не кипятись! Она сказала: «Кажись, приторговывала»!
Светловский улыбнулся и жестом заставил замолчать обоих.
– Погодите! Так, кажись или точно? Что, нельзя было разобрать, что сбывала с рук эта молодуха?
– Говорит, торговала одеждой, – пояснил Щербинин. – Ну, и вроде бы, ложками, которые доставала из дамской сумочки.
– Но вы хотя бы поинтересовались, что это за молодуха?
– Спросили.
– Ну и…
– Сказала, что не знает, на базаре та девица появилась совсем недавно. Описала ее нам, как могла.
– Вы-то теперь понимаете, что все внимание надо уделить именно этой дамочке?
– Обижаете, Григорий Иваныч! – надул губы Карпин.
– Ладно, ладно, возвращайтесь на базар. Посматривайте, кто приторговывает похищенными вещами убитой вдовы Распоповой и орденами генерала Позднева. Может, та молодуха еще вернется на базар, чтобы сбыть свой товар. Как только станет ясно, что это она, тащите ее в Угро!
Когда Щербинин и Карпин вышли, Светловский, оставив в кабинете Рундука, повел меня в другой конец коридора, к начальнику Петродарской милиции. По пути рассказал, что набор серебряных ложек был украден из дома его соседки, Веры Ивановны Кузьминой, урожденной мещанки Зиновьевой.
– Ложки эти достались ей от покойного мужа, дворянина. Берегла для дочери, слезно просила меня вернуть похищенное.
Cухощавый, застегнутый на все пуговицы френча, Илья Григорьевич Маркин, продолжая разговаривать по телефону, жестом показал нам присаживаться. Я осмотрелся. Обстановка скудная, можно сказать, спартанская. На столе орехового дерева лежали разные протоколы, сводки, рапорты, коробка папирос, спички, пепельница. Низенькую тумбочку занимали пузатый чайник и несколько чашек. На стене по-над креслом висел большой портрет товарища Ленина.