– И пока пойму, – заявила Лиата, – куча времени пройдёт. А за кучу времени эти два говнюка кучу людей обидят. Эту кучу людей можно пересчитать? Скажи, ты же умная.
– Это невозможно подсчитать, – признала нянька.
Челия слетела с ветки и зависла прямо перед ней:
– Но, они ведь не перестанут обижать людей?
Таюли знала, что последует за этим вопросом. И ужасно не хотела, чтобы оно случилось. Но врать было унизительно. Не перед Лиатой – той врать бесполезно – перед этими людьми, которым вдруг привалило счастье своими глазами узреть подлинную справедливость, не имеющую цены в деньгах.
– Видишь, какая гнусность, – искренно опечалилась Челия, вновь подлетев и усевшись на ветку. – Судья для справедливости должен быть честным. Так король сказал – сама слыхала. Вот судья сюда приехал, а люди не радуются. Знаешь почему? Не верят ему ничуточки. Ему про честность не сказали. Ой, нет: сказали, но он не хочет. Я наказ исполнять совсем недавно пошла. И шлялась ещё совсем немного. Но знаю: люди друг дружку не любят. Или не взаправду любят. А этого судью люди совсем сильно не любят. Вот прямо все, кто тут есть. Ни один его не пожалел.
Таюли, конечно же, вздрогнула, когда одно из бесцельно блуждающих щупалец метнулось к негодяю, что так разочаровал Лиату. Стражники, как люди бывалые, давным-давно испарились с места, где судили уже судью. А тот, как застыл в кресле, так и прирос к нему, не в силах пошевелиться. Или хотя бы раскрыть рот, моля о пощаде. Так его и окутало огненным смерчем вместе с креслом, которому, впрочем, ничего не угрожало.
– А этого тут сильно-пресильно не любят, – так же искренно удивлялась демонюшка, оглядывая богатея.
Тот болтался перед деревом, опутанный поймавшим его щупальцем: ещё живой, но – как показалось Таюли – уже невменяемый. И как только сообразил смыться под шумок при таком-то потрясении – удивилась она. Щупальце его притащило откуда-то из-за дома – интересно, как далеко они вообще достают?
Или этот прохиндей придуривается? Надеется разжалобить существо, что в принципе не умеет жалеть? Таюли нисколько не сомневалась, что и её-то Лиата вовсе не пожалела. Наверное, просто полезла в лес восстанавливать справедливость – знать бы ещё, как Лиатаяны её себе понимают. Пока всё виденное вполне сообразуется со справедливостью. Если закрыть глаза на то, что приговорённые начисто лишены возможности оправдаться или повиниться. А вот как оно будет дальше?
Понятно, что сопутствуя Челии, она непременно это увидит. И сможет, в конце концов, составить собственное представление обо всех этих сложностях. Вот только понравиться ли ей то представление, когда сложится в нечто единое? Или однажды она чудовищно пожалеет о прожитых рядом с Лиатой днях?