Я отпустил ее, и Лиссу тут же схватил Адриан. Как только они ушли, мой взгляд упал на пачку банкнот на комоде – деньги, к которым она больше не прикоснется.
– Ты лгал мне, – бросил я ему с горечью. – Всю свою жизнь я думал, что ты предан моей матери.
– Не будь дебилом, – рявкнул он. – Ты знаешь, что твоя мать спала с Найлзом, мать его, Николаидесом.
Раньше я не понимал. Как мама вообще могла изменить отцу. Но теперь засомневался в своих мыслях. Могла ли она знать о шлюхах отца? Хотела ли причинить Эцио боль, какую он доставлял ей?
– Через сколько после свадьбы ты переспал с кем-то еще, кроме матери? – спросил я, мой тон был смертельно ледяным.
Отец сердито глянул на меня, а на его скулах заходили желваки. Я посмотрел на подушку рядом с ним. Мамину подушку. Чья наволочка была испачкана помадой Лиссы. Фотография мамы стояла на ночном столике, повернутая к кровати, будто даже после смерти она была наказана лицезреть измены отца.
– Не твое дело, – ответил Эцио, прерывая мои мысли.
Переведя взгляд на отца, я размял шею.
– Теперь мое.
Его ноздри раздулись от моих слов. Отец тоже уловил двойной смысл.
– Я все еще главный, – вскипел он. – Ты мой сын, но не должен забывать, кто построил эту империю с нуля.
Отец буквально посерел, мышечный тонус был уже не тем. Эцио превратился в разлагающийся мешок с костями. Удивительно, что его член все еще работал, учитывая, как давно он парализован. Отец стал жалким подобием человека, лежа в постели и будучи не в силах сделать ни черта, кроме как выслушивать, что я ему говорил.
– Ты уже не главный, – холодно ответил я. – Я теперь разгребаю твое дерьмо с тех пор, как в прошлом году произошел тот несчастный случай.
– Несчастный случай? Твоя мать пыталась убить меня, а ты называешь это несчастным случаем?
– Ты ее спровоцировал, – рявкнул я.
– Ты сошел с ума, мальчик.
Я снова размял шею, а потом снял пиджак и повесил на спинку инвалидного кресла. Эцио следил за моими движениями. Когда я расстегнул манжеты на рубашке, он прищурился.
– Собираешься избить старика? Да что ты за сын такой? – несмотря на ярость, сквозившую в словах, в его глазах мелькнул страх.
Я медленно закатал рукав до локтя. Мышцы на предплечьях напряглись, а вены буквально пульсировали от желания причинить боль.
– Ты же мой отец, – прошипел я. – Я никогда тебя не ударю.
Он немного расслабился, но продолжил наблюдать за моими действиями. Я тем временем не спеша закатал и второй рукав.
– Это моя империя, Костас. Я сделал имя семье Димитриу. Ты не можешь забыть об этом, – произнес он с фальшивой бравадой.