Да-да. Пашка опять умудрялся усложнить мою жизнь на расстоянии. За эту адскую недельку, я так ни разу и не пересеклась с музыкантом. Что, впрочем, было к лучшему. Ведь теперь всякий встречный-поперечный благодаря Краснову — до сих пор не могу взять в толк, как у него это получилось — обращался ко мне не иначе как «Китти-Кэт»! Даже продюсер, уважаемый человек, на минуточку, и тот использовал вместо имени прозвище!
— Я думала, ты уже это сделала, — усмехнулась Ксюша, взглянув на наручные часы.
— Хотелось бы. Но вокруг было слишком много свидетелей, — усмехнулась в ответ, вспомнив сегодняшнюю репетицию.
Надо ли говорить, как я была «счастлива» лицезреть Краснова во время генерального прогона? Согласитесь, одно дело высказывать свои претензии в сообщениях, где смайлики и наполовину не могут отразить всю крайность твоего раздражения, а совсем другое — засвидетельствовать это раздражение лично. Однако, как следует пообщаться у нас так и не получилось. Мы только и успели обменяться дежурными «приветами», как меня закрутило в головокружительный вихрь под названием «Меридианы» и не отпускало до конца репетиции.
Ника, Лекса и Кира, музыкантов из Пашкиной группы, я знала еще с «гаражных» времен. Когда их коллектив лишь начинал пробовать себя в музыке, и не имел и толики той популярности, которой они обладали сейчас. А парни, в свою очередь, хорошо знали меня прежнюю — лучшую подругу их солиста, которая иногда докучала им своим присутствием. В общем, увильнуть от внимания сентиментальных, как оказалось, музыкантов было невозможно. Да и не хотела я увиливать если честно. Жаль только, что с Красновым не удалось потолковать.
— Босс, шесты готовы, — раздалось внезапно с Ксюшеной рации, заставив меня вздрогнуть.
— Хорошо, Вадик. Спасибо, — натянув шнурок на шее, ответила режиссер и, взглянув на меня, скомандовала: — Пора, Китти-Кэт. Выдвигаемся.
Я мигом подобралась, молча кивнула и пошла следом.
Миновав вереницу коридоров, мы оказались на изнанке сцены. В мире огромных металлических опор, бесконечных проводов и дорогостоящей аппаратуры. Здесь было привычно оживленно. И громко. Со сцены с надрывом звучал Пашкин голос, но самого парня, сколько не пыталась, я так и не увидела. Лишь ребят из группы, которые самозабвенно играли на инструментах.
— Он на мостике. В фанке, — разгадав мой интерес, пояснила Ксюша. — Так, слушай внимательно, — вмиг посерьезнела она и провела детальный временной инструктаж, который, к слову, я уже знала наизусть. — Как только Лекс закончит соло, ты выходишь, поняла? — повторила она и, дождавшись моего «да», ободряюще улыбнулась. — Хорошо. Пока разминайся, я скоро вернусь, — она указала на серый каримат неподалеку, припасенный специально для меня.