— Что, совсем без шансов? — с грустью в голосе переспросил он.
— Извини.
— Эх… — скрипнул стул, а следом раздались мягкие шаги. — Не везет в любви — повезет в деньгах. Так ведь говорят? — Стас подошел со спины и осторожно опустил ладони мне на талию. Я тут же дернулась, но объятья стали лишь крепче: — Шшш…я только обниму. Не дерись, Сватова, — шепотом проговорил он мне в макушку. — Разреши мне…вот так. На прощание. Пожалуйста.
Вместо ответа я шумно вздохнула и заставила себя расслабиться в чужих руках. Было странно и отчего-то горько.
— Значит, ты завтра улетаешь? — чтобы хоть как-то скрасить неловкость, спросила я.
— Сегодня. Сбегаю под покровом ночи, как настоящий шпион, — с губ парня сорвался смешок, и мой затылок обдало теплом. — Мать даже отгул взяла, чтобы меня встретить.
— Это хорошо, что тебя там ждут. А как Милана отреагировала? Сильно взбесилась из-за отмены свадьбы?
— Забыла? — лукаво протянул Стас. — Я же шпион. А шпионы уходят по-английски, не прощаясь.
— Серебров, ты совсем ку-ку?! — я даже подпрыгнула от негодования. — Свадьба же завтра! Она будет собираться, готовиться, а ты…
— А я буду сидеть на берегу Атлантического океана и бухать за нашу счастливую несемейную жизнь.
— Я бы тебя за такое убила, — совершенно искренне призналась я.
— А я бы от тебя, Сватова, и не сбегал бы.
Между нами повисло молчание. Только громогласное тиканье настенных часов и едва слышный шум мегаполиса за окном… Неловкость опять вернулась, и объятия парня показались неуместными. Душными.
— Мне, наверное, уже пора, — будто почувствовав мой насторой, сказал Стас. — Ну что? Будешь по мне скучать?
— А как же, — мое отражение в оконном стекле слабо улыбнулось. — Другого такого, как ты, мне не найти, — припомнила я свои же слова, сказанные про мажоришку-маньяка.
— Сама значит только что рассказывала, какой я добрый и хороший…
— Это ты рассказывал, — со смехом перебила я, и всё-таки выпуталась из объятий парня. — На самом деле ты отличный друг, Стас. Без шуток.
— Какие тут шутки, — ворчливо отозвался он, развернувшись ко мне. — Френдзона — это самое унылое место на земле.
— Ладно, пока, Кать, — Серебров оттолкнулся от подоконника и зашагал к двери. — Может, еще как-нибудь свидимся.
— Может, — с тоской улыбнулась я, чувствуя вновь странную горечь внутри. — Прощай, Стас.
— И Кать, — парень сжал дверную ручку в ладони и посмотрел на меня. — Прости меня, пожалуйста.
Спросить, за что Стас просил прощения, я не успела. Он вышел.
В комнате остались только я и отражение плачущей девушки в темном окне.
— Молодой человек, ну что вы расселись, как дома!