Ребятня, что до этого увлеченно пинала мяч прямо посреди улицы, с интересом покосилась на мою эксцентричную особу. За их спинами медленно клонилось к горизонту вечернее солнце. Вот-вот и полыхнет закатом.
Игнорируя чужие взгляды, я разблокировала смартфон и набрала самого благоразумного человека в нашей троице — Лизу. Но оказалось, что Кузнецова не такая уж и благоразумная.
— Знала бы, на кладбище с собой взяла бы! — рявкнула я в ответ на длинные гудки. Детишки, утратив до этого ко мне всякий интерес, опять позабыли о мяче и уставились в мою сторону.
Я невозмутимо засунула мобильник обратно в карман и, подхватив свои баулы, медленно двинула вверх по улице. Казалось, на мои плечи давила не только тяжесть продуктов, но и тяжесть сегодняшнего дня. Чересчур насыщенным он оказался. Длинная дорога в междугороднем автобусе, трясучка в местной переполненной маршрутке, долгожданная встреча с Галифой Семеновной и Матроскиным, поездка на кладбище к родителям и бабушке…
Конечно, можно было бы съездить и завтра, но я и так слишком долго не наведывалась к ним. Вот поэтому и задержалась: пока вырвала все сорняки вокруг могил, пока подкрасила кованые оградки. Ещё и в цветочный успела сбегать: купила папе и бабушке гвоздики, а маме — её любимые лилии… Я настолько погрязла в этих уже привычных хлопотах и эмоциональных монологах, которым сопровождала свои действия, что едва не забыла про супермаркет.
«Лучше бы забыла!» — мелькнула в голове крамольная мысль, а противные сумки будто сделались тяжелее.
Стоило подойти к дому, как мне навстречу выбежал Матроскин.
— Ну, хоть кто-то меня встречает, — я открыла ключом железную калитку, пропуская вперед питомца, и с победным возгласом ввалилась во двор. — Сейчас помру! — пожаловалась коту. Пакеты с громким шелестом упали на землю, а я принялась растирать свои бедные ладошки, на которых теперь красовались отметины от пластиковых ручек. Матроскин, проявляя участие к моей нелегкой судьбе, громко заурчал и принялся тереться об мои голые лодыжки.
— Простил меня за фен, да? — я присела на корточки и ласково потрепала кота за ушком. — Да-а? — с улыбкой протянула, зарываясь пальцами в мягкий мех. — Скажи, это ведь не сложно — прощать?
Моськин не ответил. И я, к сожалению, тоже не знала ответа на этот вопрос. Пусть часто и размышляла об этом. Смогла бы я простить, поменяйся мы с Пашей местами? Раньше мне казалось, что нет. А теперь…теперь я бы всё отдала, чтобы увидеть его. Пусть даже издали…
— Здравствуй, Китти-Кэт, — донеслось чуть хриплое со стороны дома, и я остолбенела.