Я, конечно, слышала, что мысли материальны, но чтобы настолько…
«Может, это мне от усталости мерещится?» — я пару раз старательно моргнула, но мираж и не думал исчезать.
Краснов действительно был здесь. Стоял, как ни в чем не бывало, небрежно привалившись плечом к косяку распахнутой входной двери. Такой же красивый, как и прежде. Разве что скулы немного заострились, и кожа сделалась непривычно бледной…
Пашка продолжал странно взирать на меня, застыв на бетонном крыльце, словно на пьедестале. А я так и сидела на корточках у калитки, не в силах сказать или сделать что-то большее. Только сердце стучало в груди, как сумасшедшее. И ныло, ныло, ныло.
А вот котяра, в отличие от меня, тормозить не стал. Махнув мне на прощание пушистым хвостом, Моськин бодро потрусил в сторону музыканта.
— Привет, Матроскин! — мягко рассмеялся Пашка, подхватив полосатого предателя на руки. — Ещё не забыл меня?
— Ты что тут делаешь?! — справившись с шоком, наконец, спросила я и, мысленно сопоставив кое-какие даты, обличительно выпалила: — Тебе же еще в больнице минимум две недели лежать!
— Рад, что ты переживаешь. Я уж грешным делом подумал, что тебе на меня пофиг, — наглаживая кота, едко ответил Краснов.
Тьфу ты! Ни дать не взять, Доктор Зло во плоти.
— А где все? — проигнорировав реплику этого недозлодея, спросила я. Двор пустовал, а из дома не доносилось ни единого звука.
— Димка повез их к озеру. Галифа Семеновна давно там не бывала.
— Ясно, — я выпрямилась и зачем-то отряхнула и без того чистые коленки. Настойчивый взгляд музыканта — нервировал. Не зная, куда себя такую нервную деть, я гордо прошествовала к покосившейся деревянной скамейке, что стояла в тени абрикоса, и села.
Тяжелые пакеты так и остались лежать у калитки.
От одной мысли, что мне придется тащиться с этими баулами в непосредственной близости от Паши, ноги превращались в желе. Нет уж! Лучше я пока так. В сторонке посижу. На птичек погляжу. Не будет же Краснов торчать здесь вечно?
«И зачем он приехал?» — не удержавшись, я всё-таки посмотрела на парня. И, разумеется, в ту же секунду встретилась с ним взглядом. Щеки запылали, а сердце, окончательно взбесившись, отчаянно загрохотало в груди. Сдавшись, я отвернулась первой и запрокинула голову к небу. Прямо надо мной, на тонких ветках, угрожающе покачивались ярко-оранжевые абрикосы.
«И здесь абрикос. Преследует он нас, что ли?» — перед глазами, будто нарочно, всплыла картинка из прошлого, где Пашка, улыбаясь, вертит в руке маленький зеленый плод и говорит о том, что хочет быть со мной. Он тогда сказал мне, что мы ничего не потеряем…