Почему же у меня такое ощущение, будто я потеряла всё?
— Уезжай, — повернувшись к парню, устало попросила я. На душе вдруг стало до того тоскливо, что захотелось расплакаться. Не думала, что видеть его вновь будет так невыносимо.
— Сколько лет прошло, а ты все такая же упрямая, Сватова, — Паша отпустил кота на пол и спустился с крыльца. Я напряглась, приготовившись в любой миг сорваться с места. Но бежать мне пришлось не от Краснова, а к нему.
Я толком не успела ничего сообразить, как Пашка, преодолев в несколько шагов двор, потянулся за тяжеленными пакетами…Ноги сами понесли меня к парню.
— Стой! Тебе же нельзя! — выкрикнула на ходу. Ветер засвистел в ушах, а длинные косы лязгнули по спине. — Дурачок! У тебя же там рана разодеться! Стой, кому говорю! — я резко затормозила и вцепилась в крепкие запястья парня. В памяти вновь всплыл тот жуткий июньский вечер и залитая алой кровью белоснежная худи… От избытка чувств меня затрясло.
Пакеты тотчас рухнули на землю.
— Хорошо, — Паша поднял руку и осторожно коснулся моей щеки, стирая влажную дорожку. И я с некоторым удивлением обнаружила, что плачу. — Не буду, — пристально глядя в глаза, прошептал он, утирая пальцами мои слезы. А я, не выдержав, вдруг уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.
— Китти-Кэт, ты чего?
— Я тогда так за тебя испугалась! — комкая в пальцах его футболку, всхлипывала я. — Думала, что она тебя…Что ты…
— А я-то уж как испугался… Но, если честно, ты меня сейчас пугаешь намного больше. Шшш… Ну чего ты, Кэти? Всё хорошо. Правда, всё хорошо… — растерянно шептал Паша, поглаживая меня по голове. Слезы, от такого простого и интимного жеста, полились с новой силой.
— Ла-адно, — парень шумно выдохнул, крепче кутая меня в свои объятия. — Знаешь, о ком я написал «Крылья»? Эта песня о тебе, Кэти. Как и «Километры». Как и «Айсберги». Как и чертова прорва песен и стихов до этого, и после. — О тебе, Кэти: подари мне крылья. Подари. Нарисуй мне звездами Вечность. От тебя мне так тесно в груди. Бесконечно… Бесконечно…
Паша пел, щекоча своим дыханием мой висок. И я постепенно расслабилась. Слезы исчезли так же неожиданно, как и появились.
«Вот бы и вправду стоять так вечность», — мечтательно подумала я, до того было хорошо и спокойно в его объятиях. Но с Красновым о спокойствие приходилось разве что мечтать:
— Я запал на тебя еще в четырнадцать лет, Сватова, — оборвав песню на полуслове, неожиданно признался музыкант. — Вот не повезло, да? Как можно влюбиться в ту, которая запросто может оставить тебя помирать в больнице? Или ту, что бросается под пули направо и налево, и приказывает всяким психопаткам стрелять в нее? Или…