— Лучше убейся сам, Краснов. Я Стасика в обиду не дам!
Я уже говорила, как мажоришке со мной повезло? Нереально просто.
— Значит оба, — хмыкнул парень.
Мы замолчали, разглядывая сквозь лобовое стекло потрескавшееся крыльцо общаги в свете уличного фонаря. Удивительно, но, несмотря на все мои неудавшиеся попытки отвадить от себя Пашу, уходить не хотелось. Его глаза, улыбки и даже недалекие шуточки, волшебным образом переносили меня в другую вселенную. Туда, где добро всегда побеждало зло, а человеческая жизнь не измерялась в энном количестве зеленых бумажек.
В детство.
— Странный вечер, — первым нарушил тишину парень.
— Странный, — согласилась я.
Горло сжалось то ли от болезненного спазма в груди, то ли от понимания того, что нет больше никакого детства. Умерло. Три года как умерло. А мы остались: он — отвоевавший мечту, и я предающая свою. Два разных мира, которым не стать одним.
— Ну ладно, — пальцы зацепились за гладкую ручку, — спасибо за борщ, Краснов. Вряд ли я когда-нибудь забуду тот цирк, — весело хмыкнула я и, не дожидаясь реакции парня, ловко выскочила в ночную прохладу весенней ночи. — Пока! — бросила через плечо, хлопнув дверью автомобиля и, не мешкая, направилась в сторону родной общаги.
Но, не успела я преодолеть первую ступеньку, как в спину прилетело грозное:
— Ты считаешь это нормально, Сватова?!
Ну чего я, спрашивается, ожидала? Это же Краснов.
— А в чем дело? — «упала» на дурочку, развернувшись лицом к музыканту.
— В чем дело?! — воскликнул парень, брови его при этом забавно нахмурились, а ладони угрожающее сжались в кулаки. Наверное, любой другой человек почувствовал бы опасность при виде взбешенного Краснова, но я ведь не другая.
Короче, ненормальная я.
«Со-вер-шен-ство», — вспомнила слаженный девичий вздох, разглядывая парня в неровных лучах уличного прожектора.
Пашка и впрямь походил на модель, сошедшую с глянцевой обложки. Протертые на коленях светло-синие джинсы, небрежно закатанные рукава серого свитшота, вычурная вязь татуировок на сильных предплечьях и шее, взъерошенные в творческом беспорядке темные волосы и глаза, что сейчас казались черными, опасными и зовущими.
И я пошла на их зов, совершенно не задумываясь над своими действиями.
— Ты вообще меня слушала, Сватова? — недовольно осведомился музыкант, опасливо косясь на мою руку.
— Стой смирно, — скомандовала я, пытаясь дотянуться до макушки парня. Сделать это было непросто, но десяти сантиметровые каблуки — спасибо Кузнецовой — значительно облегчили задачу.