— Не завидуй, Сватова, — улыбнулся в ответ музыкант. Однако просьбу выполнил.
Пашка, наверное, битый час травил байки о бурной гастрольной жизни. О вечных проблемах с аппаратурой и техникой, «подвигах» фанатов, и собственно о тех, кого я знала еще со школьных лет, о «Меридианах». Его истории заслуживали заливистого смеха. Но меня хватало лишь на натянутые усмешки. В мыслях засели извинения Краснова, которые навевали отнюдь не радостные воспоминания. И я никак не могла сосредоточиться на рассказе.
Возможно, Пашка заметил это, потому оборвал повествование на полуслове и серьезно спросил:
— А как ты жила все эти три года, Кэти?
«Словно в аду, Паша».
— Круче всех, Краснов! — я беззаботно отмахнулась и развернулась к окну. — Здесь нереально красиво.
Ложь. Я лгала тете, девчонкам и уже лгала ему. Жаль, что себя нельзя было обмануть. Заставить полюбить искусственные огни за окном.
— Ты меняешь тему, Китти-Кэт, — его ладонь мягко накрыла мою, жаля кожу миллиардами электрических игл.
— Ничего я не меняю, Краснов, — я спешно одернула кисть. — И вообще, ты берега не попутал?! — деланно возмутилась, спрятав обе руки на коленях. — У меня, между прочим, парень есть!
— Ну, эта попытка уже получше, — совершенно не проникшись упреком, Пашка вальяжно откинулся на спинку кресла, прожигая меня серыми глазищами. — Как Лина? Как Серый? Уже вымахал, наверное? — не сдавался парень.
— Да, совсем взрослый стал, — я кивнула, стараясь не выдать застывшую комом в горле тревогу. — А насчет Стасика я серьезно! Знаешь, какой он у меня?
— И знать не хочу.
— Нетушки! Хотел услышать, как я живу? Так вот, слушай, Краснов! Чтобы прежде чем от фанаток мной прикрываться — мозги включать!
***
— А на восьмое марта Стасик мне тако-ой сюрприз…
— Всё. Я понял, Сватова, — перебил музыкант, подняв ладони в защитном жесте. — Можешь не продолжать, — он со вздохом уперся лбом в руль, являя картину «самая несчастная рок-звезда в мире».
Мы уже около трех минут стояли возле моего общежития, а несчастным Краснов заделался еще с час назад, когда я в подробностях и особо не скрываясь, начала вываливать на его темноволосую головушку детали своей — как оказалось — бурной личной жизни.
— Да ты только послушай! — не стала легко сдаваться, решив играть до конца.
Хотя мне самой было тошно от этих «недоотношений» с мажоришкой. И я на полном серьезе раздумывала оборвать нашу обременяющую связь. Однако вся прелесть надуманных отношений заключалась в том, что вымышленного парня так же легко бросить, как и найти.
— Правда. Достаточно, Кэти, — Пашка выпрямился, и устало потер переносицу. — Еще немного и я напишу слащавую песенку о вашей «великой любви», — пригрозил музыкант и задумчиво поинтересовался: — Что лучше, если ты его убьешь или он тебя?