Все маски, тени, приведенья,
Все храмы, лики и владенья…
Всё ложь и фальшь.
Всё ад и черти.
Наш дом — война! Прислужник смерти!
— Ого, да тут целый концерт! Смотри, как разошлись, — восхитился усатый мужчина, устраиваясь в кресле напротив.
— Было бы чему расходиться. Наверняка, сектанты какие-то, — не поддержала его, по всей видимости, жена, что заняла соседнее кресло.
Я осторожно обернулась в попытке разглядеть разношерстную компанию уличных гастролеров и конкретно одного сумасшедшего, что с воодушевлением лабал сейчас на гитаре и вот так запросто распевал на днях выпущенный сингл «Меридианов». Однако, стоило мне повернуться в сторону музыкантов, как я — в который раз! — наткнулась на серый взгляд и торжествующую ухмылку.
«Он что, специально меня подлавливает?» — зубы скрипнули от досады. Складывалось впечатление, что Пашка вел собственную игру, и я заведомо в ней проигрывала.
Разозлившись, я перебралась на место возле окна, ранее занятое Красновым. Едва в вагоне заслышались высокие гитарные аккорды, музыканта как ветром сдуло.
«Я сейчас», — бросил он мне напоследок, второпях допивая свой кофе.
Красновское «сейчас» длилось уже полчаса. И неимоверно раздражало.
Герой убьет. Правитель купит.
Наш мир — обман, а бог — преступник.
Над нами нет границ и судей.
Ты видишь грех, мы — правосудье!
— Девушка, здесь не занято? — светловолосая женщина, указала на пустующее сиденье рядом со мной.
— Нет. Свободно, — я мстительно опустила Красновский рюкзак на пол.
— Назар, проходи, — из-за спины попутчицы неожиданно показался темноволосый мальчуган.
— Ма-ам, я возле окошка хочу, — в точности, как Пашка, заканючил мальчишка.
— Назар, или стой или сиди где свободно, — строго осадила его мать.
Вот с Красновым у меня так не прокатило.
— Думаю, можно поменяться, — я улыбнулась парнишке и встала, пропуская женщину с ребенком и занимая прежнее место.
Пустые окна, пустые души,
Наш мир безжалостно простужен…
Мы ищем рай в смертях и крови:
«Мы не убийцы, мы — герои!»
Поля чередовались с перелесками, станция сменяла станцию. Кто-то выходил, добравшись до пункта назначения, а кто-то только начинал свой путь. Неизменными оставались лишь стук колес и Пашкин голос. Я с интересом наблюдала смену пейзажей за окном, решив забить на Краснова и наслаждаться поездкой. Глаза жадно выхватывали краски: яркую зелень молодой листвы, оловянную гладь озер, сочную желтизну полей с дикими тюльпанами. Странно, но только здесь, в пригородном поезде, я ощутила весну и свободу. Да, свободу.
Как будто ты сидел три года в темном, сыром подвале, без единого лучика света, и тут кто-то открыл дверь.