Топчущийся на месте олигофрен с кокардой ткнул своей железякой в мою торчащую из дыры голову:
– О-бо-ро-тень!
И попёр на штурм дышащего на ладан заборчика. Вутардар безо всяких осторожностей выдернул приманку из дырки, ободрав мне ухо.
– Не верещи, – приказал он, заталкивая меня в следующую щель. – И не выпендривайся. От твоих царапин на ногах и следа не осталось. Ещё и двух суток не прошло. На вас безмозглых всё заживает, как на собаках, – бухтел он, перекидывая меня через забор.
А едва перелез сам, забор издевательски рухнул, подняв тучу пыли.
– Интересно, наши выбрались из города? – тревожился Арнэр за воришек с мешками добычи.
– Фыр-фыр-фыр! – отчитался нагнавший нас Кух и снова смылся.
– Выбрались, – с облегчением выдохнул Харлат и уточнил: – Может, и нам пора уводить Ксейю?
– Лучше ещё побегаем. Вдруг эти придурки займутся дымом над рощей, – резонно возразил Вутардар. – А тут им есть, чем заняться. Вон, как грохочут по всем закоулкам. Думаю, мы ещё и половины города на уши не подняли. Нужно теперь вторую половину дожимать.
– Они сюда стягиваются, – заметил Бартиус. – Надо бы их чуток поморочить.
– Есть идеи? – хищно оскалился Вутардар.
– Как не быть? Вон в том домике наискосок от нас жил скупщик краденого. У него там лаз в подземелье. Так мы по нему можем чуток пробежаться. Да шумнуть в другом конце города. Ещё дальше от мастерской горшечника.
– Катаяртанец, ты мне нравишься, – заявил даранин и потащил меня к новой дыре.
Если уж в чём-то везёт пожизненно, то в буквальном смысле пожизненно. Я, к примеру, обречена вечно ползать по вонючим подземельям. Зато у меня есть хотя бы один приятный повод умереть досрочно: на том свете подземелий не существует. А на этом я снова тащилась, царапая макушкой осыпающийся свод. Где-то впереди весело чирикала Рах – она реально думала, что нашему провожатому Бартиусу приятна её компания.
Вылезли не где-нибудь, а в городской кутузке, поразительно удобно сопрягающейся с домом скупщика краденного. Какой миленький круговорот околоворовских событий в природе. Мы, было, решили выбраться на поверхность – минуя подземный этаж с камерами – как Рах решительно воспрепятствовала нашему восхождению к свету. И, конечно, Вутардар уступил – лакей бесхребетный. А потому и нагрёб на наши шеи очередную проблему.
Камеры в этом заведении отделялись от корявых плесневелых коридоров решётками. В мрачных загонах мы и обнаружили умников, решивших, что с любым захватчиком можно как-то договориться, если поразмыслить и постараться. Хотя самих умников – отцов семейств и холостяков – тут было не густо. Их сегодня вырезали мои друзья в разорённом инкубаторе. Оставалась ещё пара десятков тех, до кого у моих кузенов не дошли руки, и все остальные: женщины и дети. Стариков безмозглые убивали на месте. Эта категория лабораторного материала была непригодна для употребления в любом виде: и безмозглом, и рабском. Женщин они тоже отказывались осчастливить, поскольку те служили средством воспроизводства нового материала.