Мои шарики с роликами весьма консервативны и не физкультурны. Они терпеть не могут таких потрясений, после которых нужно вновь складываться в привычную мозаику. Их и без того таскают с места на место, пристраивая в очередную неподходящую голову с невыносимой средой обитания. Хорошо, конечно, что я вновь возвращаюсь к жизни. Плохо только, что не к своей.
– Какое бы тело не заняло твоё сознание, твои привычки переберутся в него вместе с тобой.
Я покосилась в сторону голоса. И произвела на свет какой-то рык со свистом – а внутри хихикнула. Передо мною стояла на задних лапах чистопородная обезьяна в прилизанных иголках и металлических обручах. Те были повсюду: на запястьях, над локтями, у плеч, на шее, на груди, на поясе, на каждом бедре и на каждой голени. Последние сверкали у самых ступней. На голове тоже красовался обруч, за которым торчала дикобразовая причёска из таких игл, что невольно возникали подозрения в миролюбии этакого монстра.
Ну, а морда… Обезьяна – она обезьяна и есть. Где-то около бабуина с вытянутым железным шнобелем. Веки так вообще чистые забрала на рыцарском шлеме. А такой рот я и вовсе носить отказываюсь – паскудство, а не рот. При виде этих челюстей не поднимется даже солнце над горизонтом. Да уж, такое страхолюдство только под землей и прятать.
Всё во всех вселенных куда-то эволюционирует. Я как-то слыхала, что даже отношение массы протона к массе электрона куда-то там меняется – страшно горжусь этим научным знанием в своей голове. А моё везение явно претендует на звание неистребимой константы. Ну, что же, если мне постоянно не везёт, стану эволюционировать вглубь себя. Доведусь, так сказать, до совершенства. И доведу всех, кто причастен к моему горю.
– Прислуга-то в этом доме имеется? – нагло заявила я, на удивление легко переходя к мысленному общению.
– Прислуга? – не понял меня этот божественный гамадрил. – А, ты имеешь в виду этот беспорядок? Кажется, у людей он называется свинством?
– У людей много, что называется свинством, – вежливо поделилась я. – Например, производить над тобой эксперименты, не уведомив, чем они могут закончиться.
– Ты постоянно говоришь и чувствуешь по-разному, – заметил Тармени. – Ведь ты довольна, что твоя сознательное существование не прервалось. Понимаю, что внешний облик доставляет тебе некоторые неудобства. Но это всего лишь дело привычки. И некоторых штампов, обусловленных реалиями того мира, в котором ты вырос.
– Не просто штампов, – снизила я градус подкатившего раздражения…
И вдруг цапнула ногой валяющийся рядом фрукт.