– Такое впечатление, что у тебя остались только чувства к твоим головоногим родственничкам, – сделала критическое замечание Джен.
– Ну, почему же? Я сочувствую людям, которых они изуродовали ещё больше, превратив в живые трупы.
– Это позволяет не скатиться в подвид бездушных тварей, – съязвила Эби. – И даёт повод примазаться к человеческому роду.
– Тупой разговор, – резюмировала я.
И принялась лопать обалденную похлёбку, от которой гораздо больше толка, чем от пустопорожнего трёпа. О чём тут рассуждать? О том, что все мои друзья по-прежнему мне нужны? О том, что умри кто-то из них, я отгоревала бы в рекордные сроки? Зато долго бы ещё вспоминала, какую пользу они приносили. И объявила бы негласный конкурс на замещение вакансии. Всё это и так понятно. Всем. Так чего сопли на кулак мотать? И чужие нервы – мои, с некоторых пор, реагируют только на досадные помехи для моих затей.
– Ты можешь в двух словах популярно объяснить, что с тобой происходит? – взяла меня в оборот Джен, едва я бросила ложку. – Без всяких медицинских терминов, которые меня достали, – поморщилась она в сторону Эби.
– Как раз медицинскими терминами и не выйдет, – сыто вздохнула я, присматриваясь к котелку с чаем.
– Не получишь, пока не ответишь, – холодно поклялась свекровушка.– Ну?
– Хорошо, – пожала я плечами. – С чего начать?
– С Вейтела, разумеется.
– Меня беспокоит его благополучие, – честно описала я свои чувства. – Но при таком количестве разномастных разнокалиберных нянек мой сын не пропадёт. Это я ощущаю, как любой прямоходящий свои ноги.
– Это всё? – включила придирчивую врачиху Эби.
– Я не скучаю по нему, если ты об этом. Фантомная боль, – вспомнила научный термин, лучше всего описывающий моё чувство к сыну.
– Понятно, – задумчиво оценила докторица с безразмерным стажем. – Мы так и думали.
– Рада, что не разочаровала. Что-то ещё?
– А Джен? – не отказалась Эби от намерения влезть мне в ороговевшую душу.
– Честно?
– Пожалуйста, – тепло попросила свекровушка.
– Твой смертельный страх за мою судьбу вызывает лишь досаду. И облегчение, когда ты начинаешь меня ругать. Твоя злость действует на меня более благотворно. На наши отношения тоже.
– Не могу же я не бояться, – проворчала она.
– Бойся. Я потерплю. Чтобы вы поставили на этой теме крест, могу лишь добавить: меня волнует благополучие всех близких. Но чем они дышат – убей, не чувствую.
Я попыталась собрать в кучу все воспоминания последних месяцев: они хладнокровно и расчётливо подтвердили мой вполне научный вывод.
– Ну, чего любуешься? Пей свой чай, полоумная, – втиснулась в размышления Эби, как профессиональная пенсионерка в очередь на почте.