Короче, в священных стенах Цитадели тремя чокнутыми соучредителями была создана партия спасения. Чего? Да, всего подряд. Мы посовещались и составили распорядок моей агонии, которая будет протекать не под крышей Цитадели, а на свежем воздухе. Я женщина гордая. Я не иду на компромиссы и сразу сдаюсь перед превосходящей силой обстоятельств.
Честно говоря, с соратницами мне круто повезло. Салли, если можно так выразиться, однокашница Кэм: того же призыва в этот мир, что и королева. Обе слезли с зеркала двадцать с лишним лет назад. Была ещё и третья приговорённая, но та куда-то пропала до моего явления народу. С телом Салли повезло меньше, чем Кэм: мускулистая вымахала глыба, высоченная. Но такая же падкая на авантюры. И даже где-то красивая. Светлые, почти золотистые густые кудри, которые эта гладиаторша беспощадно режет под мальчика. Огромные на диво синие глаза, гиперсексуально вспухшие губы модного в этом мире большого рта. Короче, мужикам нравится. Особенно её монументальная грудь.
С оружия эта валькирия балдела, как фанатка, окопавшаяся в подъезде поп-звезды. И наловчилась его употреблять с непередаваемым шиком. На медицинском факультете своего американского университета Салли, по-моему, преуспела лишь в хирургической травматологии, инфекциях, скептицизме и безбожии. Но главным её богатством оказалась непревзойдённая приспособляемость.
Эби вылупилась на нашем инкубаторском столе между Кэм и Шарли. Но в свои сорок два выглядела помоложе тридцатипятилетней королевы. Ей досталось тело южанки: тонкое, суховатое, гибкое, как лиана, и малогрудое, как моё собственное. Вот она точно офигенно хороша: тонкое личико, умопомрачительные губки, длиннющие чёрные волосы и огромные глаза. Не карие, какие нередко встречались в Руфесе, а беспросветно тёмные, как… У хавтана Катаяртана, которого мы с Варкаром умыкнули у северян.
Её рост меня бессовестно радовал. Эби возвышалась надо мной всего на полголовы, что продвигало меня по шкале уродства в сторону нормы. Что до повадок, так со своего медфака она вышла примерно с тем же багажом, что и Салли. Правда, в отличие от подруги, на Земле практика Эби не ограничилась пятью годами сверх ординатуры. Там её коллеги успели вытурить старушку взашей на законную пенсию. Для чего собрали коалицию помирившихся ради этого мэтров медицины.
В реальности Салли годилась ей во внучки, поэтому в дуэте двух отвязных медичек Эби исполняла первую партию. Её отношение к семейным экспериментам Кэм основывалось на трёх школьных уроках, посвящённых психологии семейной жизни – два из них она проспала. Закоренелая холостячка и в новой жизни не желала себя ограничивать прочными законными обязательствами. Мужиков почитала инопланетянами, у которых одна цель: похитить и насиловать в целях эксперимента – далеко не ограничиваясь лишь сексуальным насилием. От её феминистических загибов бывало также весело, как от зуба мудрости, выросшего в ухе.