— Наруга не психопатка, — насупилась Шатхия, поигрывая ножиком, который метала в дерево, набивая руку. — Акери давно сидит в дереве. Наруга за неё боится. Люди с дурной башкой не боятся за друзей. Им всё равно.
— Из тебя психиатр, как из меня монашка! — огрызнулась Ракна. — Она натуральный параноик. Акери сидит в дереве, потому, что ей там хорошо. Она буквально у себя дома. А у твоей обожаемой Наруги явно не все дома.
— Ты ревнуешь её к зелёной, — поставила диагноз хутамка.
— А, ну тебя! — отмахнулась Ракна и отвернулась.
К ней как раз подкатил Дубль-Гет и приветливо хрюкнул. Ракна обожала этих зверюг. Рядом с ними уходил тот потаённый страх, который она уже несколько лет пихала в самое нутро души. Зародилась такая сволочная привычка в тот день, когда работорговцы выставили её на продажу. А в первый раз этот несносный болезненный зуд пропал на второй день после воскрешения. Прямо с утра, когда Ракна проснулась и вздумала заварить чайку. Ещё толком не проснувшись и не продрав глаза, она врезалась в спину валяющегося у костра громадного медведя. Едва не заорала, хотя рядом возились с завтраком берры. И даже — к своему стыду — чуть не удрала.
Дубль-Дит потянулся и развернул к ней довольную морду. Ничто так не приводит в чувство паникующую женщину, как насмешка на роже мужика. Ракна от души изругала невозмутимого великана вдоль и поперек. А потом от всего сердца рассмеялась: медведь так забавно склонял к ней треугольную башку, дабы заглянуть в этот шумный маленький ротик. В порыве чувств она обняла его умильную морду. Даже привстала на цыпочки, чтобы добраться до ушей и потеребить — ради этого медведь моментально уполовинил свой рост. Чай пришлось ненадолго отложить — Дитмар с Ригом оттирали с неё слюни, щедро навешанные толстым синим языком.
Вот и теперь она захомутала необъятную шею. А Дубль-Гет осторожно ею мотал, раскачивая подружку, будто ребёнка. Затем он чуть уменьшился и плюхнулся на брюхо, предлагая ей покататься. Ракна принялась, было, карабкаться на лошадку, но чьи-то сильные руки подхватили её и закинули на спину медведя.
— Благодарю, — кокетливо состроила глазки Ракна, мягко покачиваясь на широченной спине поднимающегося медведя.
А Ойбер закинул ей за спину недовольно ворчащую Шатхию. Хвосты заботливо обвили доверенную им поклажу за талии, искренно полагая, что самкам двуногих это не повредит. Не внушал им навык человеческих самок крепко стоять на ногах никакого доверия.
— Не позволяйте им этого, — посоветовал Ойбер. — А то рёбра помнут.
— А ты что, остаёшься? — почувствовала укол разочарования вошедшая во вкус кокетка.