— Согласно моему опыту, — нравоучительно произнес я, — мудрость есть страдание.
— Может, и так, молодой человек, но ты никогда этого не испытывал — и не испытаешь. Для тебя мир продолжит носить благородную, кошмарную маску. Ты никогда не поднимешься над мистицизмом… Однако будь счастлив по-своему.
Прежде чем я успел понять, что он делает, Слофорк хладнокровно спрыгнул с тропы в бездну и понесся, набирая скорость, к долине внизу. Взвизгнув, я рухнул на землю и зажмурился.
Я часто гадал, какое из моих глупых, инфантильных замечаний привело его к внезапному решению совершить самоубийство. Что бы это ни было, с тех пор я взял за строгое правило никогда не говорить ради собственного удовольствия, только ради помощи другим.
Наконец я пришел в Марест и четыре дня в страхе бродил по его лабиринтам. Я боялся смерти, но еще больше боялся утратить свое благоговение перед жизнью. Почти выбравшись наружу и уже поздравляя себя, я встретил третью на моем пути выдающуюся личность, мрачного Мьюрмейкера. Это произошло при ужасных обстоятельствах. Пасмурным, грозовым днем я увидел живого человека, висевшего в воздухе без явной опоры. Он висел вертикально перед скалой, зияющая пропасть глубиной тысячу футов лежала у него под ногами. Я подобрался так близко, как только мог, и стал наблюдать. Он заметил меня и криво ухмыльнулся, будто желая обратить свое унижение в шутку. Это зрелище настолько потрясло меня, что я совершенно не мог понять, в чем дело.
— Я Мьюрмейкер! — крикнул он хриплым голосом, резанувшим мой слух. — Всю жизнь я поглощал других — теперь поглощают меня. Мы с Ньюклемпом поссорились из-за женщины, и Ньюклемп держит меня здесь. Пока его воля сильна, я буду висеть в воздухе; но как только он устанет — а это произойдет уже скоро, — я рухну в эти глубины.
Будь на его месте другой человек, я бы попытался ему помочь, однако я слишком хорошо знал это чудовище, посвятившее всю свою жизнь тому, чтобы мучить, убивать и поглощать других ради собственного удовольствия. Я поспешил прочь и больше в тот день не останавливался.
В Пулингдреде я встретил Джойуинд. Месяц мы гуляли вместе и беседовали — и поняли, что слишком любим друг друга, чтобы расстаться.
Он умолк.
— Удивительная история, — заметил Маскалл. — Теперь я начинаю понимать. Но кое-что меня изумляет.
— Что именно?
— Как вышло, что здешние люди не знают инструментов и искусств, не обладают цивилизацией — и все же утонченны и мудры?
— Значит, ты считаешь, будто инструменты порождают любовь и мудрость? Но я знаю, в чем причина. У вас в вашем мире меньше органов чувств, и чтобы компенсировать их нехватку, вы прибегаете к помощи камней и металлов. Это не признак превосходства.