— Что на дне? — спросил он.
— Твоя смерть, если ты за ней отправишься.
— Это понятно. Я имею в виду, есть ли там жизнь?
— Насколько мне известно, вряд ли, — ответила Оушейкс, — но нет ничего невозможного.
— Я думаю, жизнь там, скорее всего, есть, — задумчиво произнес он.
Из мрака донесся ироничный смешок.
— Спустимся и проверим?
— Тебе это кажется смешным?
— Не это. Смешным мне кажется огромный бородатый чужак, которого интересует что угодно, кроме него самого.
Маскалл тоже усмехнулся.
— Просто я единственный объект на Тормансе, который мне не в новинку.
— Да, но я тебе в новинку.
Канал шел зигзагами сквозь брюхо горы, и все это время они постепенно поднимались.
— По крайней мере, я никогда прежде не слышал такого голоса, как у тебя, — ответил Маскалл, который наконец был готов к беседе, поскольку смотреть было не на что.
— А что не так с моим голосом?
— Сейчас я слышу только его; потому я о нем и упомянул.
— Разве он не чистый? Разве я не говорю отчетливо?
— Нет, он чистый, но… неуместный.
— Неуместный?
— Я не стану объяснять, — сказал Маскалл, — однако, смеешься ты или говоришь, твой голос — самый прелестный и странный инструмент, что я когда-либо слышал. Но, повторю, он неуместен.
— Ты хочешь сказать, что он не подходит моему характеру?
Маскалл обдумывал ответ, когда их беседу внезапно прервал жуткий, всепоглощающий, но не очень громкий звук, исходивший из бездны прямо под ними. Это был низкий, скрежещущий, ревущий гром.
— Земля под нами поднимается! — крикнула Оушейкс.
— Нужно бежать?
Она не ответила, но направила шраука вверх под таким углом, что наездники с трудом удержались на его спине. Можно было услышать — и почти ощутить, — как дно каньона поднимается вслед за ними под действием некой могучей подземной силы, словно колоссальный оползень, движущийся в обратном направлении. Скалы трескались и осыпались. Сотни ужасающих звуков наполнили воздух, становясь громче с каждой секундой: треск, шипение, хруст, скрежет, грохот, взрывы, рев. До вершины оставалось не меньше пятидесяти футов, когда бесконечное темное море из почвы и осколков камней возникло под ними, быстро вздымаясь с непреодолимой мощью в сопровождении кошмарных звуков. Позади и впереди канал был засыпан на две сотни ярдов. Казалось, поднялись миллионы тонн породы. Летевшего вверх шраука захватил поток обломков. В это мгновение чудовище и наездники пережили все ужасы землетрясения — их жестоко опрокинуло и швырнуло в камни и грязь. Повсюду были грохот, неустойчивость, движение, хаос.
Не успев понять, что случилось, они оказались на солнце. Земля продолжала вздыматься. Минуту-другую спустя дно каньона превратилось в новую гору, на сотню футов выше старой. Потом движение внезапно прекратилось. Словно по волшебству, все звуки стихли; все камни замерли. Поднявшись, Оушейкс и Маскалл оглядели себя на предмет порезов и синяков. Шраук лежал на боку, тяжело дыша и вздрагивая от страха.