И вдогонку — что я чувствую к Мистиславу? И что он чувствовал ко мне? Не был ли наш порыв просто порывом людей, оказавшихся в одном месте вдвоём? После всего слово "любовь" стало для меня почти ругательным.
Никакой любви.
Лиса была со мной солидарна. Она с головой ушла в формулы, смысл которых я не могла постичь. Банально не хватало опыта. Но кроме формул нашлось кое-что интригующее.
Собирая информацию о правящей семье, Лиса выявила одну пикантную закономерность — у Лесовских всегда были фаворитки-язычницы. Зачастую даже наравне с законной женой — императрицей. Казалось бы, что здесь такого?.. Но эта неугомонная хозяйка дневника выяснила, что практически все фаворитки были щедро одаренны силой. С уровнем в девятке, чтобы это не значило.
Первая фаворитка, княжна Мариан, запомнилась современникам сильнейшей из женщин Темновских. Александра Светлогорская, мать Мистислава, явно имела недюжинный дар, судя по её молодости и способностям сына.
Любопытно. Кажется, я уже слышала фразу про страсть императоров Лесовских к молоденьким язычницам. Но как говорится, где связь?..
Запись, датированная последним днём весны, вызвала у меня тяжёлый вздох. А ещё — смутные подозрения.
Мы опять спорим. Эти споры для меня — просто отдушина. В такие минуты мастер Глеб похож на того мужчину, в которого я влюбилась. Терпеть его розовый сироп, выдаваемый из-под палки, то ещё мучение. Так мне казалось. Но сейчас я поняла, что мучение впереди.
Мы спорили на привычную тему — моё увлечение клятвой верности. Я убрала эту часть из диплома, скрывала свои изыскания, но Глеб неизменно догадывался. Один раз я выдала себя сама — спросила у него про нечисть кадо. Естественно, мастер не ответил, а я получила выговор. Сегодня он злился, а в моей голове крутилась одна мысль о том, какой он… О, это пошлое и прекрасное слово "сексуальный". Эти чувства изводили меня, манили и одновременно пугали.
Мы ругались до хрипоты. До ненависти. В какой-то миг он сорвался и прижал меня к столу. Этот поцелуй даже рядом не стоял с моими прежними поцелуями. Он был сильный, властный, подавляющий… такой эмоциональный, что мне не верилось в поцелуй для липовых ухаживаний. Мы дышали друг другом. Он нападал — я оставалась несгибаемой и нежной, он покрывал моё лицо поцелуями и что-то шептал — я запустила руки в его волосы и укусила за губу. Великий Сварог, мы едва не принадлежали друг другу на том столе… Но Глеб смог взять себя в руки. Тогда я была ему благодарна, а сейчас… Сейчас я подавлена.
Глаза слипались до такой степени, что пришлось отложить дневник до завтра. Но чуяло моё сердце, что эта история слишком похожа на одну другую…