— С ней точно все в порядке? — спрашивает Златогорский. — И почему быть тише?
— Ну… не кричать сильно… на вас… — выдаю нелепое, но довольно логичное объяснение.
— Это еще кто на кого кричать будет, — заявляет он. — Я пришел поговорить.
Ну, конечно же, поговорить, а зачем еще? Не поцеловать же меня вновь, а жаль. Очень жаль…
М-да… влюбилась… Точно…
Но это пройдет!
Ксюша
— Владислав? — зову его по имени, после нескольких минут в тишине.
Продюсер явно о чем-то думает, не желая посвящать меня в подробности.
Но, если честно, оно не очень-то мне и нужно. Тихий Златогорский — хороший Златогорский. Задумчивый продюсер — невнимательный продюсер, которого можно разглядывать и не стесняться. Благо, дверь моей комнаты закрыта, и никто не застанет меня за этим неприличным занятием.
Волосы, что до этого все время были аккуратно зачесаны назад, сейчас взлохмачены, говоря о том, что продюсер запускал в них пальцы. Только вот почему? Конкурс прошел удачно. Никаких происшествий, никаких нервов.
Может, очередная куколка не захотела «получать место»? Какая мне разница?! Это его жизнь!
Глаза, которые, как и прежде я считаю очень красивыми, сейчас выглядят уставшими. Никогда прежде не замечала этого за ним. Ни когда приходил на обработку синяка под глазом, ни… а, собственно, мы редко когда оставались наедине.
На душе стало тоскливо от того, что ему плохо, а я не могу помочь. Могу, конечно, но, думаю, он посчитает меня сумасшедшей, устрой я ему сеанс массажа шеи. Или же может понять это слегка неправильно. Этот вид массажа я научилась делать ради отца. Так было легче уговаривать его, попросить маму пустить меня гулять с одноклассницами до одиннадцати, а не до девяти.
— Владислав, — вновь зову его, коснувшись руки.
Стоит мне слегка дотронуться до него, как по моему телу пробегает рой мурашек. Сердце начинает биться так сильно, что его удары отдаются в ушах.
— Красное, да, — задумчиво бормочет он и, наконец, обращает свой взгляд на меня. — Так и сделаем.
— Что сделаем? — непонимающе переспрашиваю, отдернув руку.
— Твое финальное выступление будет танго! Зрители хотят шоу. Устроишь им огненное шоу, — с энтузиазмом говорит он и проходит вглубь комнаты, куда я следую за ним.
— Но я не умею танцевать танго! И, тем более, танго — парный танец. По контракту мне нельзя привлекать третьи лица для своих выступлений, — напоминаю продюсеру, который не моё выступление придумывал, а план по захвату мира.
Иначе как еще объяснить его размашистые шаги и взгляд полный решимости… убивать? Надеюсь, не меня.
— Верно, — отвечает расстроенно, утихомирив свой пыл, но через пару секунд вновь возвращается к прежнему настрою. — Хотя… я ведь не третье лицо!