— Ты симпатизируешь кобальту? — в праведном гневе воскликнула Дэниэль.
— Я всего лишь наблюдатель, путешественник. Я была во всех городах долины, кроме Вар'шааны. Мне всегда хотелось увидеть великий город, столицу прошлого, раскинувшуюся у подножья скал. Огромные залы: высеченные в камне, подземные лабиринты. Но меня не пропустили через границу. Запретный город трепетно хранит свои тайны.
— А драконы? Ты хоть раз видела кобальтового дракона?
— Нет, — Бренна с сожалением покачала головой, — после того, как Ильфид был разрушен, кобальт потерял способность обращаться. Теперь там живут просто люди, в венах которых бежит кровь великих драконов, но они никогда не смогут подняться в небо.
— Они могут возродиться?
— Это навряд ли. Слишком мало тех, кто слышал Песню кобальта. И еще меньше тех, кто добровольно захотел бы им помочь.
У Дэниэль больше не было вопросов. После разговора о ненавистном кобальте она сникла, снова вспоминая, что случилось в Золотых песках.
Бренна рассудила о ее молчании по-своему и решила: что пора отправляться в обратный путь.
***
Спустя еще один год, весной, когда Дэни исполнилось тринадцать, у нее пришла первая кровь.
Как-то поутру обнаружила красное пятно на одежде. Перепугалась, решив, что тетушка будет ее ругать. Сожгла в печке испачканное белье и ни слова родственнице не сказала. Только розовела от стыда, да охала, когда живот прихватывало.
— Принеси-ка воды, полы помыть надо, — проскрипела Бренна, придирчивым взглядом зацепившись за пыль, сбившуюся в углах.
— Я сейчас, — тут же встрепенулась девочка, и, подхватив ведро, выскочила из дому.
Вприпрыжку бежала до колодца, радуясь ласковому весеннему солнышку, а когда
обратно шла, скособочившись от тяжести, почти у самого крыльца споткнулась. Облившись водой, упала на колени, а ладонями погрузилась в мягкую рыхлую почву. Тотчас где-то в душе тоска образовалась. Захотелось приникнуть к земле, распластаться на ней всем телом: и, прикрыв глаза, просто слушать.
Чуть не поддалась соблазну великому да вовремя спохватилась, сообразив, что это Песня ее просыпается.
Перепугалась до невозможности. Перетрясло ее, перекрутило. Бросив ведро пустое, убежала домой, за что получила нагоняй от тетушки, ведь объяснить ничего не смогла. Не хотелось признаваться в том, что Песнь ненавистная в сердце стучится.
С того самого дня стала она бояться до земли дотрагиваться. Из дома выходила только в перчатках. Неважно какая погода, какое время года. Все равно. Тонкие девичьи ладошки были затянуты в перчатки, чтобы ненароком не прикоснуться к земле. Босиком ходить перестала, хотя любила утром по росе бродить рядом с домом. Даже присесть на землю боялась, всегда подкладывая под себя сплетенный пестрый половичок.