И если в крови девушки звучит Песнь Земли, то явится, она восторженной толпе во всей красе: золотыми искрами, серебряными молниями, или темно-синими, переливающимися на солнце каплями, как у Тамиллы.
Вся деревня увидит кобальт! Все, кроме нее! И Лаусса, и Мигу, и Раята и все остальные! И будут рассказывать ей об этом снисходительно, поглядывая свысока. Потому что они увидят чудо прилюдно, а она нет. И то, что это была их тайна с Тами на протяжении последних нескольких лет, никого не будет интересовать.
Еще ниже склонилась над грубой тканью отцовских брюк, зашмыгала носом еще отчаяннее, изо всех сил пытаясь справиться с подступавшими слезами.
Все из-за проклятых цыплят!
Вдалеке послышался шум. Нарастающий гомон человеческих голосов, тревожных криков да брани.
Испуганно прислушавшись, девочка замерла, с поднятой вверх иголкой. Неужели драка опять? Хулиганы деревенские разошлись, разухабились?
Матушка недовольно покачала головой, вытерла холщовым полотенцем красные натруженные руки и пошла к дверям — узнавать, что случилось.
— Поди опять демоны окаянные силой меряются! — в сердцах проворчала она, имея в виду местную молодежь.
Дэни со своего места наблюдала за тем, как мать спустилась по ступенькам, прошла по двору, распугав кур да серобоких гусей, и приложив руку к бровям, пыталась супротив солнца рассмотреть, что происходит.
Девочка прислушалась еще сильнее. Отдельных слов разобрать не получалось, но крики раздавались все явственней. И в них не было тревоги, как показалось изначально. В них была… боль. И страх.
Откинув в сторону недоделанную работу, подхватилась с лавки к порогу и замерла, не в силах переступить через него.
Чуть поодаль, там где плотно стояли центральные дома деревни, взмыли к небу черные столбы дыма. Воздух принес страшный запах пожара. Швырнул его в лицо, защипав глаза, смешав дыхание.
Деревня горела! Ни один дом, ни два! Вся деревня!
— Уходи! Дэни, ради всего святого, уходи! — раздался еле уловимый сквозь нарастающий гул крик матери.
Дородная Марена, развернувшись, со всех ног бежала к двери, некрасиво подобрав длинный подол, оголяя босые чумазые ноги.
Дэни, не шелохнувшись, стояла на пороге, испуганно глядя на черные клубы дыма, расползавшиеся во все стороны.
— Беги! — снова кричала мать, и на ее белом перекошенном лице ни осталось и кровинки.
Девочка, будто в оцепенении перевела взгляд на раскатанную широкую дорогу, ведущую к их дому. Там были солдаты. Много солдат, человек десять. В темных одеждах, длинных подбитых золотом плащах, с легкими шлемами на головах, наполовину скрывающих лица.