Верейский.
Одна фамилия звучит в моих мыслях — и все становится на свои места. До боли смешно, что я сама не догадалась, что без него не обошлось.
О, я знаю его скотскую мстительную натуру. Сашенька не простил мне отказа поработать с его боссом. И Давиду он не простил разбитый нос и фингал под глазом. Он же обещал, что моего Давида “втопчет в грязь”. Ну, напрямую ему бы это не удалось сделать, зато получилось обходными путями. Всего-то и нужно было, одну пуговицу с земли после драки поднять…
Ведь Сашенька жил в этом доме три месяца, он прекрасно знает натуру запойного алкаша Бори Иванова, знает, что он ни черта не помнит после пьянок, и вполне может решить, что да — с батареей накуролесил он. Ну и конечно, Боря всегда без денег — он с распахнутыми объятиями примет “старого друга”, который явится в компании одной-двух бутылок.
И пуговица. Чужая пуговица не могла остаться незамеченной в квартире у ревнивой Люды, которая раз в неделю, да устраивала своему благоверному разнос за то, что он с кем-то там поговорил, на кого-то там посмотрел. Не понимала, дура, что у Бори одна любовь — и та, беленькая и разливается по стеклянной таре.
И все сыграло так, как Сашенька и предполагал. Люда нашла пуговицу. Она и не могла не найти. Она притащилась ко мне оборонять своего Боречку, а я… А мне немного надо было, чтобы себя накрутить.
Уж Верейский-то, чьи шмотки вышвыривались с третьего этажа — это знал как никто. Мужикам я боялась верить. После самого Сашеньки — это ощущалось еще сильнее.
Этот хренов ярлык “с пробегом” на самом деле чудесно отражал мою суть. Как ты ни скручивай пробег у тачки, подвеске и движку это не поможет. Можно внешне казаться новенькой, не тронутой, не потасканной по всем ухабам жесткой реальности. Но подними “капот”, загляни чуть дальше за порог души — и услышишь, как троит движок, как тянет твою “машину” не в ту сторону, куда надо.
Вот и я была девушка “с пробегом”. Снаружи ничего такая. А вникни — сразу ощутишь, как далеко меня может занести, если не аккуратно шевельнешь рулем.
И я ведь на Верейского даже не подумала. Хотя это ведь было логично! Куда как логичнее, чем наезжать на Давида, который приехал ко мне трезвый и не особо знал моих соседей. Да и откуда бы ему их знать? Разве что на него интерпол и ФСБ работают, но даже для него это как-то перебор.
Почему я не подумала на Верейского все-таки? Я просто выбросила его из головы и не думала нарочно — когда думала, у меня весь мир от ярости сводило. Ведь он был живой. Мудак, который поднял руку на мою дочь. Его мне даже посадить не удалось, хотя ведь дело было даже не в одном синяке.