И послать бы её за такие выверты, да только хуже ведь становится, с каждой секундой. Разве даст он ей вот так легко вывернуться из его хватки?
— Виски. Со льдом, — рычит Давид, оборачиваясь к бармену. Мозг вот-вот готов взорваться, срочно нужно его чем-то остудить. Желательно заменить, конечно, этот вариант точно работает не так, как следует, но таких операций еще не делают, ни за какие деньги.
Виски обжигает горло холодом, будто бы даже слегка отрезвляет — вот такой парадокс. Куда больше Огудалова сейчас дурманит его злость.
Давид же шагает в сторону парочки, только-только вставшую на танцпол, оттирает Макса плечом в сторону, перехватывает Соболевскую за запястье. Придушить бы. Взять вот за эту чертову шею и сжать посильней, чтобы её хозяйка потеряла всякое желание трепать ему нервы.
— Эй, — возмущенно шипит Макс, — какого хрена.
Вот и мама наверняка спросит, какого хрена Давид вот это все устроил на её дне рождения, причем даже не выходя из ресторана. Ладно, перед мамой можно и извиниться, а вот Макс того гляди схлопочет по морде.
— Это — моя женщина, — хладнокровно выдыхает Давид, а смотрит не на Макса, смотрит прямо в лицо Соболевской. Просто потому что должно же до неё наконец дойти. А она лишь задирает свои чертовы брови повыше, будто оспаривая его слова.
Желание придушить обострилось еще сильнее. Как Давид сейчас понимал Отелло — никакими словами не передать.
— Твоя женщина, Дэйв? — с интересом уточняет Вознесенский. — А мне показалось…
И ведь хватает же наглости еще и свойским прозвищем пользоваться.
— Тебе показалось, Вознесенский, — ровно произносит Давид, поворачиваясь к Максу лицом.
Их столкновение взглядов как встреча двух клинков в воздухе. Пробное. Кажется, в воздухе даже вибрирует звон столкнувшихся друг с другом стальных лезвий.
И с пару минут Макс и Давид просто глядят друг на друга, будто прикидывая уровень угрозы.
Готов ли Макс “пойти-выйти”, сцепиться до последней капли крови и приезда ментов, которых кто-нибудь непременно да вызовет?
Ради малознакомой женщины?
Давид — да.
Для него изначально уровень угрозы — красный, он в любом случае будет драться до последнего.
Макс пожимает плечами, убирает руки в карманы и делает шаг назад. Отступает. Он не готов воевать дальше.
Ну вот и хорошо.
Давид оборачивается к Наде, и видит отчетливое разочарование на её лице. Она так хотела, чтобы Макс сцепился с Давидом? Или она так хотела Макса?
От последнего предположения дышать становится и вовсе невозможно.
— Ты, кажется, хотела потанцевать. Потанцуем, — опуская ладонь на Надину талию выдыхает Давид.