Адам решается пойти к отцу, но и тут его ждет разочарование. Секретарь сообщает о его отсутствии.
Недолго думая, Титов едет на Молдаванку. Его жизнь превращается в полнейший хаос. Ему необходимо внести в нее хоть какую-то ясность. Если потребуется, приколотить неприятные события к себе колышками и кровоточить из-за них до конца дней. Но смотреть в неизвестность у Адама больше нет ни сил, ни терпения.
Иначе он сойдет с ума.
— Я знала, что ты вернешься.
— Карты раскинула? Или в шар заглянула?
Старуха заходится смехом. Этот хохот, на слух, как скрежет металла о металл. Но Титов без раздумий шагает в открытые перед ним двери.
— А характер у тебя Руслана.
Слыша это, парень напрягается и некоторое время не хочет встречаться с ней лицом. Делает вид, что осматривает убогое жилище. Только в нем настолько все аскетично, что и взгляд не на чем задержать.
— Я хочу, чтобы ты рассказала все, что знаешь, — говорит, возобновляя зрительный контакт.
На лице старухи стынет печальная улыбка, а взгляд становится потерянным. Сцепляя перед собой ладони, она сталкивается с худшими своими воспоминаниями. Погружается в них с головой.
Бой часов и лай собак на улице в тишине этого жилища давят Адаму на нервы. Он практически теряет терпение, когда женщина, наконец, кивает и проводит его к старому круглому столу. Тот скрипит, едва руки Адама упираются в столешницу.
— Можешь называть меня Мария Иосифовна.
Не то чтобы он собирался ее как-то называть… Но ладно.
Старуха проходит к плите и ставит на огонь чайник. Бормоча что-то себе под нос, выставляет на стол блюдо с сомнительной на вид домашней выпечкой. Готовит чашки и заварку.
— Я очень долго не занималась магией. Но после твоего прихода… совершила обряд, который давно нужно было выполнить. Отшептала твой род.
— Кирпич с плеч, — иронизирует Титов. — Но звучит, честно говоря, как бред.
Она игнорирует эту колкость, сосредотачивая на Адаме свои въедливые голубые глаза.
— Непростая у тебя линия судьбы. Но и ты человек непростой. Многого добьешься в жизни. Многого, — акцентирует старуха. — У всех на слуху будет твое имя. И вызывать оно будет отнюдь не положительные эмоции. Бояться тебя будут. Власть будешь иметь в разной степени над каждым.
Адам прислоняет к губам кулак.
— Я сюда не за предсказаниями пришел.
Но Мария Иосифовна продолжает свой сказ, застывая на нем стеклянным взглядом.
— Та девица из рода Исаевых — Ева, — читая в его глазах удивление, делает внушительную паузу. — Ох, и темная у нее аура. Озноб по коже, — будто в подтверждение своих слов, передергивает плечами и крестится. — Никогда еще мне не доводилось работать со столь израненной юной душой. Все хорошее из нее вытравили. Исаевы. Они ее палачи. Так ломать собственного ребенка… Нужно быть либо больными на голову, либо приспешниками самого дьявола. А ведь я когда-то удивлялась другим их поступкам…