— Да как-то не пришлось, — спокойно отвечаю я Димке. — Игорь, ты прости, но нам пора.
Я поднимаюсь. Иванов ловит меня под локоть. Большого труда стоит мне не поморщиться: он так сжимает мою руку, что, наверное, синяки останутся. Но эта боль не намеренная. Иванову важно меня умыкнуть.
— Пока! — машу я ложечкой Лесневскому и ускоряюсь: за Ивановым, если ногами не перебирать, не успеть.
— Это что такое?! — шипит он, затянув меня в первую попавшуюся подворотню.
Я улыбаюсь, деланно приподнимаю брови и цокаю языком:
— Ты меня ревнуешь, что ли, Иванов?
Пауза. Я наслаждаюсь выражением Димкиного лица. Бумеранг, милый, такой: летит, летит — и возвращается. Не поймал — полбашки снесло.
36.
Дмитрий
Ревновал ли я? Да по-сумасшедшему. У меня перед глазами — красная пелена. Ещё немного — и я бы кинулся на этого великолепного самца и трахнул бы его пакетом с мороженым по таблоиду, чтобы показания счётчиков местами поменялись.
И кулаком в нос бы заехал, чтобы исправить вселенскую несправедливость: нельзя быть таким идеальным, по-бабьи красивым. Хотя Анька, конечно же, заслуживает всё самое лучшее. И этого козла, наверное, тоже. Но я против. Категорически против.
Нужно ещё пунктик добавить в договор: никакой личной жизни, пока она наша няня. За исключением отношений с одним единственным человеком. Со мной то есть.
— Ань, до греха не доводи, а? — попросил я её почти нормально, но понял, что взвинчен до небес. — Кто он?
— А вот это тебя совершенно не касается, — отвечает она спокойно и опускает глаза, скребёт ложечкой по стенкам креманки, доедая мороженое. — Спасибо за фисташковое. Рада, что ты помнишь об этом.
— Я помню, Ань, — говорю ей севшим голосом. — Я всё помню. Иногда забыть хотел, а не получается.
Она отрывается от мороженого. Взгляд у неё — испуганно-настороженный.
— Мы договорились: не сегодня, — бормочет еле слышно и косится на пакет у меня в руках. — Там ещё мороженое, да?
Я протягиваю ей кулёк, наблюдаю, как она роется, мурлыча. Выбирает, что бы ещё слопать. Волнуется. Расстроена. Обычно в такие моменты Анька может слона проглотить.
— Ещё раз увижу этого балеруна рядом с тобой, ноги ему переломаю, — угрожаю, не сдержавшись.
— Неизвестно, кто кому ещё, — налегает бессмертная Анька на мороженое, — но если что, я не возражаю. Интересно будет на это посмотреть. Давно за меня мальчики не дрались.
— Не замечал в тебе кровожадности.
— Я повзрослела, — шуршит Варикова обёрткой. — Может, мы всё же выйдем из подворотни? Время поджимает, у Мишки скоро тренировка заканчивается.
Я смотрю на часы. Чёрт. Так и не сдвинулись с мёртвой точки. У меня такое впечатление, что я танцую вокруг Вариковой, а она снисходительно поглядывает и не подпускает поближе.