— Отвернитесь, хотя бы.
Амир внезапно ухмыляется, а я вспоминаю, передергиваюсь и быстро поправляюсь:
— Отверни…сь. А лучше выйди из машины. Пожалуйста.
— Быстро учишься. Нет, не выйду. И не отвернусь, — он склоняет голову набок, рассматривая меня, — нечего было выпендриваться.
Господи боже мой. Он, наверное, наказание, которое ниспослал кто-то свыше. Только за что? Зачем? Я будто бы каждый раз налетаю на монолитную бетонную стену. Раз за разом. А потом эта стена прибивает к чертям меня. Каждый раз я собираю в себе силы, чтобы сказать “нет” и отвоевать хоть кусочек свободы, а Амир, наоборот, ломает во мне границы, нагло захватывая территорию.
Я стараюсь не выдавать бушующие чувства, хотя возмущение, злость и обида разъедают меня изнутри. Сбрасываю лямки платья с плеч, стараясь не смотреть в сторону Амира, хотя и чувствую его тяжелый и внимательный взгляд. Стягиваю платье вниз, до талии, оставаясь в одном белье и стараясь забыть о том, кто сидит в полуметре от меня.
Пока я последовательно переодеваюсь — думаю о том, что с таким отношением Амир однажды действительно сломает меня. Может быть, он этого и добивается. Может, ему удобно, чтобы я осталась в роли его жены, поэтому он и делает из меня безвольную и послушную куклу, кторая однажды сдастся, поняв, что бороться бесполезно. Ведь… Тима уже сколько времени проводит вместе с нянькой из-за тех неожиданных событий, которые произошли за эти дни? Я ему, как няня, не очень и нужна. Ребенок привыкнет к той женщине, и Амир сможет с ним спокойно сблизиться.
А если я останусь надолго, Тима прикипит ко мне… Амир не пощадит свою жену, когда найдет. Она уже домой не вернется. И Амир не идиот, чтобы не понимать простую вещь — если меня разлучить потом с ребенком, это будет очень большое потрясение для малыша.
Я замираю, расправив платье, и чувствую, как мое лицо кривится в странной улыбке.
— Скажи мне честно, — медленно произношу я, — ты меня вообще отпускать планируешь?
И поворачиваюсь к Амиру, встретив его взгляд. Он дьявол, самый настоящий. Есть что-то темное и пугающее в людях, вроде него. Они отличаются от других. Таких, как он, легко можно выделить из толпы — по взгляду, по манере держаться, разговаривать и улыбаться, и по чему-то еще неуловимому… будто бы их сила и власть осязаемы, и мы кожей можем это почувствовать.
“Пожалуйста, скажи, что да” — мысленно умоляю я его, — “я даже поверю. Хотя бы спать буду спокойно”
Усмешка, с которой Амир кривит губы, пугает меня.
— Нахрен ты мне нужна?
— Жену заменить, — пожимаю я осторожно плечами, чувствуя, как царапает их ткань нового платья, — я откуда знаю, что тебе в голову взбредет.