Амир сказал же мне — что я не смогу снять браслет. Наверное, там какой-нибудь тайный механизм для того, чтобы его открыть. Найти бы кусачки в этом доме да просто срезать его нафиг.
Тимка сладко спит, разметавшись по кроватке и сбросив одеяло. Я кладу халат, присев рядом с кроватью, и задумчиво рассматриваю умиротворенное детское личико. Он сын Амира… неужели этот прекрасный ребенок вырастет настолько же жестоким и деспотичным? Наверное, да, ведь отец приложит руку к его воспитанию.
Я принимаю душ, смывая с себя всю грязь сегодняшнего дня, разматываю повязку на руке и осматриваю рану. Она зарастет, конечно, хоть и криво из-за того, что шов разошелся. У меня навсегда останется напоминание о том, что происходило за эту неделю… но меня больше беспокоило бы, если бы рана воспалилась или сильно кровоточила. Черт с ними, с воспоминаниями. Порывшись в шкафчиках, я достаю бинты и меняю повязку на свежую.
После чего накидываю халат, выхожу из душа и залезаю в кровать к Тимке. Накрываю нас двоих одеялом и обнимаю малыша. Он тут единственный человечек, к которому я испытываю теплые чувства. И пока такой же одинокий… как и я.
Утром меня будят ласковые прикосновения к лицу, будто кто-то водит перышком. Я растерянно открываю глаза и вижу перед собой улыбающегося и лохматого Тимку.
— Мам, — произносит внезапно он, а у меня на глаза наворачиваются слезы. Я приподнимаюсь на локте и обнимаю его. Мне очень жаль, что я не его мама. Если бы я была его настоящей матерью — я сбежала бы от Амира, спряталась бы и никогда-никогда не отпустила малыша от себя ни на шаг. Показала бы ему другой мир, уютный и безопасный.
А теперь что ждет этого ребенка? Хмурая нянька, которая молча следит за ним, как надзиратель? И отец-преступник, чьи руки по локоть, наверное, в крови, который практически не подходит к сыну с тех пор, как тот нашелся. Разве должно быть таким детство у ребенка?
— Пойдем умоемся, малыш, — произношу я, отстраняя Тиму. Беру его за ладошку, спускаю ноги с кровати и замираю. На прикроватной тумбочке лежит аккуратной стопкой одежда. Черт, ее вчера не было. Я даже не услышала, как в комнату заходил кто-то из прислуги.
Проигнорировав одежду, я, как и была — в халате, веду Тиму в ванну. Там помогаю ему умыться, позволяю ребенку попробовать умыть себя, и он радостно водит по моему лицу ладошками. После я задумчиво перебираю предметы в шкафчике над раковиной. Достаю силиконовую щетку, которая надевается на палец и скептически кручу ее в руках.
— Мда, — вырывается у меня, и я отбрасываю ее в сторону, а потом снова беру Тимку за ручку, — пойдем-ка, малыш. У нас сегодня будет очередной день покупок, если твой папа разрешит.