Полюса притяжения (Тодорова) - страница 85

Незаметно делая глубокий вдох, Яна поднимается на две мраморные ступени вверх и встречается взглядом сначала с матерью Рагнарина, а через несколько секунд и с отцом.

Они гораздо старше, чем ее родители. Хотя выглядят, несомненно, хорошо. Янка бы даже сказала — величественно. Вероятно, именно возраст, выдержанная элегантность и абсолютная беспристрастность придают их образам этот статус.

По первому впечатлению никаких общих черт у пожилой пары со своим Денисом она не замечает. Пока не подходит ближе. Тогда узнает — взгляд у матери и улыбку у отца.

— Добрый день, — приободрившись, приветствует Рагнариных первой.

Они отвечают сдержанно и слаженно, едва ли не в один тон.

У девушки нервно дергается глаз, пока она пытается определить, что же делать дальше. В Турции она бы склонилась и, отдавая родителям жениха дань уважения, поцеловала им руки. В Москве, понятное дело, это выглядело бы дикостью.

Эти мысли настолько ее веселят, что Шахина, не выдерживая напряжения, начинает смеяться.

— Ах, простите, — выдыхает, краснея. — Я просто представила вашу реакцию на себя… Ну, если бы я вдруг повела себя, как принято в моей стране.

Теперь глаз дергается у матери Дениса.

— Занятно. И что именно вам пришлось бы сделать?

— Поцеловать вам руки.

— Это определенно крайности. Уж теперь я понимаю ваш смех. Ха-ха-ха, — выдав эти слоги, женщина слегка растягивает губы в улыбке, но общий градус веселья в этом исполнении — ноль целых две десятых грамма.

— Позволь представить, Яна, — сухо произносит Денис. — Мой отец — Виталий Дмитриевич. Мама — Наталья Ильинична.

— Очень приятно!

Вероятно, родители Рагнарина считают ниже своего достоинства лицемерить. Не отбивая ответных «поклонов», они просто приглашают гостей к столу.

Если убранство холла прошло мимо рассеянного внимания девушки, то в просторной столовой, пока обслуга подает обед, ей ничего не остается, как незаметно оценивать обстановку.

Ничего подобного Яна никогда себе и представить не могла. Окружающая ее музейная роскошь, аристократы, прислуга — все это, как сцена из фильма. Критически далеко за гранью ее мира.

Прицельно бьет по нервам очередное понимание их с Денисом полярности. Еще одна жирная черта, разделяющая, словно экватор.

Обслуга выходит. Виталий Дмитриевич желает всем приятного аппетита, и звуки замирают. В оглушающей тишине звенят лишь столовые приборы.

В горле Яны встает ком. Она подносит к губам ложку супа и некоторое время просто смотрит в нее, опасаясь клацнуть по металлу зубами, громко сёрбнуть или шумно сглотнуть.

Сердце резко расходится, вбиваясь мощными ударами в ребра. Во рту становится сухо и неестественно горько.