— Я представил тебя, как свою девушку…поэтому придется вести себя соответственно… — он снова затянул свою песню, которая мне совсем не нравилась. Какой же он настырный!
— Нет! — Я перебила его, встав в позу. — Никаких прикосновений и остальное, либо я никуда не пойду! — Уперто сжала кулаки, вонзившись ногтями в ладони, и сделала грозный вид, чтобы он не стал на меня давить. А про себя подумала: когда же закончится этот день?! И так сил нет, охота спать, так еще начальник не отстает!
Не став ждать продолжения его речи, я отвернулась и шагнула на улицу, где хлестал холодный дождь, моментально приводящий в чувства.
Я набросила на голову глубокий капюшон, спрятала внутрь волосы и быстро зашагала к ярко освещенному особняку, расположенному у большого форелевого пруда. Во мне бурлило много неоформленных от усталости эмоций, но больше всего расстраивало то, что Саша так и не ответил на мое сообщение, просто проигнорировав вопрос. Подарил надежду и пропал. Это так подло с его стороны!
В расстроенных чувствах я подошла к дому и без стука распахнула входную дверь. К моему удивлению, внутри было тихо, темно и безлюдно, только в дальней комнате, похожей на гардеробную, мелькал огонек от фонаря телефона.
Я медленно прошла сквозь холл, оглядываясь и недоумевая, куда так поздно подевался весь народ, и заглянула в единственно освещенное помещение. Что я там увидела, привело меня в ступор.
Уже знакомая мне белобрысая девушка, которая недавно заходила к нам в гости, шустро шаря ловкими ручками с алым маникюром по карманам мужского пиджака, что-то там искала. Найдя желаемое, а именно портмоне, она вынула оттуда одну зеленую купюру и запихала ее себе в объемный выпирающий бюст.
— А, это ты? — Без страха бросила она, обернувшись и заметив мое появление. — Давай быстрее, присоединяйся, пока папики не вернулись. Немного потрясём толстосумов, никто не обеднеет от потери косаря. Они все равно пьяные и ничего не заметят, — она подхватила следующий пиджак и, перешерстив карманы, недовольно сморщилась. — Пусто, — выдала, расстроенно цокнув языком, и откинула его в сторону, в кучу одежды, лежащую на стуле. — Ну ничего, мне на сегодня достаточно. Хватит, чтобы с девчонками в общаге неделю продержаться, так что можешь продолжать сама, — деловито поправила опухший лифчик и шагом лани, от бедра, двинулась на выход.
Я ошарашенно обернулась назад, ожидая появление Кристиана, который мог все это застукать. Но он куда-то подевался и пока не шел.
Во мне вспыхнуло чувство справедливости. Разве можно воровать?! И пусть в кошельках этих мужчин много крупных и мелких купюр, и потери тысячи они, возможно, не заметят. Все равно это неправильно.