– Прости, но это – совсем, совсем другое! Не знаю, как сказать, объяснить.
– А то, что у нас было?
– Это было прекрасно! Я правду говорю. И я так благодарна. Но тут совсем, совсем другое!
– Хоть объясни нам, непосвященным.
– Даже не смогу. Ну вот: я хочу, больше всего на свете хочу ребеночка! Жить не могу без надежды, что он будет. Но я готова и не жить, а то, что во мне сейчас, не променяю… – Глянула умоляюще. – Можно? Я хочу тебя попросить.
– О чем?
– Ты следишь за каждым нашим шагом, я вижу. Помню об этом даже ночью.
– Можно без подробностей?
– Ну вот – такие у тебя сразу глаза стали! Прошу тебя, не делай ничего. Его-то я остановлю.
– А что я собираюсь делать? – удивился фальшиво-весело.
– Не знаю, но я все время жду чего-то.
Вдруг взглянула как-то даже заискивающе, жалко. Спросила, а лучше бы не спрашивала:
– Ты совсем разлюбил меня?
– Не я поменял шалаш.
– Знаешь, страшно, когда все-все – в чем-то одном. В ком-то одном. Потерял, отняли – и мир рухнул. Вы так легко всем пожертвовали оттого, что не любили, да, да, не любили.
– Что ж, дай Бог тебе сохранить.
– Ты нехорошо это сказал.
– А было бы хорошо, если бы прямо на глазах у тебя – да вон туда, головой со скалы?
– Ты еще убедишься, что и я не такая и он совсем не такой, как ты думаешь. У нас совсем не те отношения, не заблуждайся!
О последнем Она оповестила с уморительной серьезностью.
– Вот чего уж не рассказывай, тем более бывшему любовнику!
– Ну конечно, у тебя одно на уме!
– А у него что – ни-ни? Он что?.. На самом деле?
Вгляделся в Нее и вдруг все понял. Вот тебе и Дельтаплан!
С мужиками это случается: под боком всякие излучающие игрушки, а у него плюс еще близкий Космос. И вообще примеров немало – именно среди таких вот плечистых и мужественных на вид. Все это я не выговорил вслух, но торжествующий крик (пусть неслышный) издал, и Она будто расслышала, вся съежилась, даже покраснела. Вот когда ко мне вернулась уверенность, я уже не говорю – громыхаю:
– Да вы что? Ладно, он, но как ты можешь?
– А ты считал, что самка убежала к другому самцу? Это для вас невыносимее всего. Так вот успокойся!
– Наоборот, теперь-то и невозможно успокоиться.
Она не слышит, Она о своем:
– Он ребенок, хотя с виду… Стесняется, будто мне это важно. Забрала бы в себя и носила, как кенгуренка!
– Я думал, он только меня вытеснил. А этот гад (вот кто истинно гад!), а он – и детей! Кенгуренок! Пристроился! Да вы оба враги человечества! И поступать с вами соответственно! А ты – ты просто Медея! Вот кто ты!
– Пусть, пусть Медея! Да только кому меня судить? Я тебе объяснила бы, если бы ты способен был услышать хоть одно слово. Я и сама этого не знала, не подозревала, как важно – выбрать самой и вообще