Рванулся изо всех сил, чтобы всплыть, пробуравил головой пылающую воду и увидел, что и вся гладь океана такая же огненная, кровавая. С Луной что-то произошло, когда я опрокинулся в воду и пока погружался, всплывал. Это уже не Селена, нежная, серебристая, нет, таким можно представить лишь Марс. И как четко стали видны тени-фигурки, словно выгравированные на боевом щите.
Как, однако, меня рвануло, прямо-таки сдернуло с этой скалы! Какой только силой так катапультировало? Самоубийца, негодяй! А еще к кому-то претензии! Какое ты имел право? Твоя жизнь, твое тело не тебе принадлежит. Не одному тебе. Уж лучше, если так невтерпеж было, хватал бы камни и швырял, как циклоп, со скалы в счастливого соперника!
Я лежал на спине, океан меня покачивал, и я отдыхал от пережитого страха, смертной тоски и недавней ярости. Луна, воспламененная, огромная, тоже покачивалась в ночном озерце неба зловещим поплавком. Миллиарды живых глаз когда-то смотрели на нее снизу, люди даже следы свои отпечатали на ее метеоритной пыли. Они и сейчас там, пребудут и тогда, когда на Земле видимых следов человека уже совсем не останется: ветра на Луне нет. При чем тут ветер! Ничто и никто так чисто не сотрет человеческие следы, как это умеем мы сами.
Постой! Ведь мы с этой скалы, вот за нее швырнули тогда наши пистолеты. Они и сейчас где-то на дне – там, куда я падал. Луна глубоко просвечивает воду, можно поискать. Я ведь именно этого и хочу, хотя, видит Бог, совсем не думал о пистолетах. Но, может, потому и подумал сейчас о них, что как раз давно этого хочу. А почему бы и нет? Красиво! А ради «красиво» чего только женщина не простит. Даже нелюбимому. А любимому – тем более. Так что у него два шанса выиграть против одного моего.
Значит – дуэль! Но для этого нужно отыскать пистолеты там, на дне.
Я лежал на раскаленно-красной поверхности океана, смотрел на лунный человеческий лик, и жизнь в меня возвращалась окончательно. А с нею и все мысли, обиды, колебания последних недель и дней. Какая удачная мысль – пистолеты, дуэль! Вместо тупых и глупых воплей в пещерах твоей души вступает в игру что-то очень изящное и изысканное. Прямо-таки из оперы.
Отдохну – и примусь за дело. А пока можно обдумать нравственные, юридические, гуманистические аспекты последней на Земле дуэли. Если он перестал быть мужчиной, значит, в данной ситуации представляет лишь самого себя, особь. Я же представляю род человеческий. Ну, хотя бы возможность его в будущем. Я буду целиться в особь, хотя тоже в человека. Конечно, и это мерзость. Но всего лишь в человека. Он же – в род человеческий. Чем не Всекаин? А с другой стороны, это я подставлю род человеческий, не кто-то другой, подставляя самого себя под пулю.