Хочется закатить глаза, что я, в принципе, и делаю. Но, несмотря на жеманность вокруг, чувствую себя расслабленной и почти счастливой. На мне красивое бежевое платье, идеальный макияж, на работе дали несколько выходных, а впереди еще целая ночь танцев.
Боковым зрением замечаю темную, идущую к нам фигуру. Но особого внимания ей не уделяю. Продолжаю покачивать ногой в такт музыке.
— Андрюха! — Виталик подскакивает с места и хлопает незнакомца по плечу. Улыбается.
Стелется перед ним, как перед своим хозяином. Этого у Бережного не отнять.
А вот новоприбывший совсем не разделяет общего веселья. Скорее наоборот, транслирует поток негатива. Захлестывает им каждого за этим столиком.
— О, Панкратов нарисовался, — шепчет Леся, — сейчас начнется, — вымученно вздыхает.
Я слегка напрягаюсь.
Он садится в кресло и раздраженно кидает смартфон на столик. Поза у него вроде и расслабленная, но руки сжаты в кулаки. Мне кажется, все сидящие здесь притихают. Движения становятся более скованными, а улыбки ненастоящими.
Кто он такой и зачем пришел — понятия не имею. Но по отрывкам фраз подруги понимаю, что он друг ее брата. Старшего брата, который приперся суда по приказу отчима. Контролирует младшую сестренку.
В какой-то момент понимаю, что рассматриваю этого самого Панкратова.
Взгляд падает на массивные часы, что огибают его запястье. Золотые. Почему-то усомниться в том, что они настоящие, я не могу.
Он пышет состоятельностью и полным безразличием к происходящему.
Темно-русые волосы, широкие плечи. Черный бадлон с невысоким горлом обтягивает бицепсы. Слово спорт ему явно знакомо не понаслышке.
Широкие скулы, острый нос и подбородок с едва заметной ямочкой. Глаза светлые. Разобрать оттенок, конечно, нереально. Симпатичный. Он, бесспорно, симпатичный. Но как-то по-особенному. Есть в нем какой-то треплющий душу страх. Опасность. Да, вероятно, это самое правильное слово.
А когда наши глаза встречаются, мне становится не по себе. Он очень пристально меня рассматривает, словно раскладывает в своей голове на детали.
Стараюсь держать лицо, но губы предательски подрагивают.
Слишком жутко. Сразу начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке.
Тяжелый взгляд, который у меня не получается выдержать до конца, как бы я ни старалась. Мои щеки краснеют, а кожа покрывается колючими мурашками.
— Бережная, с каких пор ты дружишь с эскортницами? — Панкратов чуть прищуривается и переводит взгляд на Леську. — Папа не наругает? — скалится.