Мама и папа мои – фанаты спорта. В прошлом оба биатлонисты. Они и познакомились-то на сборах. Живут, дышат, спят, умрут, наверное, и то со спортом. Двух своих дочерей – меня и Алису – отдали в гимнастику, едва каждой исполнилось по три года. Они верят, что кто-то из нас двоих обязательно должен взять олимпийское золото. Поэтому с детства обеих готовили только к победе. Школа, подружки, игры во дворе – это было мимо, не интересно для нас. Зал, брусья, бревно, маты, конь. С ними порою по целому дню, вместо школы. Скольким пятилеткам они дарили надежды?
Родители приводили сюда своих девочек, своих куколок. Кто-то из них хотел просто здоровья для своих детей, не гонясь за высокими достижениями. Те малышки были счастливицами.
Но как только мамы и папы решали, что стоит заниматься не ради здоровья и спорта, а ради побед – всё. Другой подход тренеров, другая программа, другие нагрузки. Ты упала? Боль такая, что не можешь говорить? Главное – нет перелома. Поэтому встала и пошла. На новый заход. И так изо дня в день, без праздников, тортов и шоколада. Потому что каждое утро перед тренировкой – взвешивание.
И вот до места в сборной – всего один шаг. Один наскок, один смешанный хват, один… рука сорвалась.
Падения я не запомнила. Просто вспышка. А потом… носилки, скорая, палата.
И одиночество. Как-то враз не стало всего, что было до этого смыслом. Диагноз: смещение позвонков. В перспективе через пару лет – ограниченная подвижность. А спорт… разве что шахматы. Настольный теннис – и то уже слишком подвижен и потому опасен для здоровья.
Мама, приходящая всё реже. Нарочито – шумная, хвастающаяся успехами Алиски. Папа, прячущий глаза. Сестренка, что заходила и каждый раз словно извинялась: будто заняла моё место в сборной не по праву, а укравши. Им было неловко за меня, выпавшую из их семейной обоймы. Иногда казалось, что в палату они приходят не ради меня, а ради своей совести.
Это раздражало. В такие моменты особенно остро чувствовалась пропасть между капельницами, куском неба в обрамлении оконной рамы, неистребимым больничным духом, который проникал даже в сон, и целым миром, что дышит там, за пределами серого типового корпуса. Миром, в котором жили мама, папа, Алиса. Жаль, что они его не замечали, отринув, добровольно сузив до стен спортзала.
Менялись медсестры и нянечки, которым родители передавали серые конверты за "дополнительный присмотр": чтобы переворачивали, не допуская образования пролежней, ухаживали, обращали внимания чуть больше, чем на других пациентов. Полагаю, что такие же конверты перекочевывали и в карман зав. отделением, ибо менялись и соседки по палате, я же обосновалась здесь с постоянной пропиской.